Рейн выглядела заметно расслабленнее.
— Я пытаюсь.
— Мы знаем, — успокоил ее Лиам.
— Скажи мне, какие, по-твоему, у меня были причины для нашего расставания?
— Ну… я знаю о том, что ты не обрадовался тому, что я умолчала о своей мигрени, — начала она.
— Еще как не обрадовался.
Лиам изогнул бровь.
— Но ты по-настоящему думаешь, что причина была в этом?
— Я этого не говорила, — защитилась она.
— Знаю, теперь это не поможет, но… полагаю, что я многое делала не так. Я не всегда говорила тебе о своих мыслях.
Она избегала его взгляда.
— Моим единственным оправданием может считаться лишь то, что у меня никогда не было взаимных отношений. Я не знала, как верить и как реагировать на то, что ты обещал меня не бросать.
Хаммер поморщился. Ее слова причиняли боль. Правда была жестокой, но он не собирался от нее прятаться.
Он годами держал ее на коротком поводке. С момента, как она начала превращаться в женщину, он в полной мере, блять, ощутил свою беспомощность и свою к ней привязанность. Это пугало. Он хотел защитить ее больше, чем любую другую женщину.
Поначалу, он говорил себе, что чувствует это, потому что она так чертовски молода и уязвима. Потом Хаммер начал убеждать себя в том, что его защитный инстинкт не дает ему покоя, из-за того, что в свое время он не уберег Джульетту. И, наконец, он понял, что влюбился в Рейн. Забавно, как он не видел того, что только она сможет его исцелить и что не понимал этого до тех пор, пока Лиам не украл ее у него.
— Намеренно или нет, ты избегала неприятных для тебя разговоров? — спросил Лиам.
— Намеренно.
Она послала ему печальный и полный раскаяния взгляд.
— Но у меня и в мыслях не было вышвыривать тебя из своей жизни.
Лиам наклонился над столом, выражение его лица несло в себе что-то недоброе.
— Ты отказалась рассказать мне о своей ссоре с Хаммером перед Днем Благодарения. Вместо правды ты скормила мне второсортную ложь о том, что вы обсуждали какое-то там меню.
— Мы обсуждали это, — сказала она.
— Но это не было предметом нашей ссоры.
Хаммер хмуро на нее посмотрел. Она вздохнула, встречая свое поражение.
— Знаю.
Лиам сжал ее подбородок и повернул к себе.
— Для меня это тоже не новость. Ну, и вместо того, чтобы признаться честно, что ты сделала?
— Я старалась быть к тебе ближе. Это ты не хотел моей преданности.
Боль в ее голосе была безошибочной. У нее дрожала нижняя губа.
Хаммер перехватил взгляд Лиама. Его друг чувствовал себя таким же смущенным, как и выглядел.
— Нет, — исправил ее Лиам.
— Ты постаралась закончить этот разговор сексом. Честно говоря, ты заканчивала так множество наших ссор.
Сопротивляясь своему вспыльчивому характеру, Хаммер вцепился пальцами в край стола. Джульетта часто испытывала на нем тот же самый метод. Он покупался на эту уловку каждый раз, и, смотрите, к чему все привело.
Втягивая воздух сквозь зубы, он сдерживал дикое желание сорваться. Но в этой ситуации он ни хрена не позволит Рейн открывать им свое тело, избегая открывать им свое сердце.
Рейн моргнула.
— Ты разозлился, я знала это, Лиам. Я просто хотела тебя успокоить. Мне была нужна твоя уверенность, а твое прикосновение — это один из моих способов почувствовать твою заботу.
Серьезно? Она делала то, что делала, думая об ЭТОМ?
Хаммер ослабил свою хватку на краю стола. Он видел, как Джульетта использовала свое тело для того, чтобы положить конец неприятному разговору.
Но он никогда не видел, чтобы Рейн вела себя подобным образом. Конечно, один раз она попыталась соблазнить его, когда он крепко спал. Она обхватывала его член своими губами не для того, чтобы прекратить спор. И когда он трахал ее языком на барной стойке, она тоже не пыталась сопротивляться.
На самом деле, она поступила именно так, как умела лучше всего — ушла.
Может Лиам ошибочно подумал, что она хотела отвлечь его, неправильно понял ее намерение? Возможно. Но Хаммер собирался сделать так, чтобы его она поняла правильно и никак иначе.
— Послушай меня, Рейн. Ты никогда, ни за что в жизни не будешь использовать свое тело, ускользая от наших вопросов, попыток тебя раскрыть или покопаться в твоих мыслях. Если тебе потребуется уверение в нашей преданности, ты о нем попросишь, а не сбросишь одежду и не начнешь тереться о нас. Это, блять, понятно? Потому что обсуждению это не подлежит.
Рейн уставилась на него, смущенно моргая.
— Ладно. Я не собиралась отвлекать Лиама в тот день, просто…
Она вздохнула.
— С тобой я могу спорить, ведь я знаю, что, несмотря на силу своего гнева, это твой клуб — ты не уйдешь из него. К тому же, ты большой любитель споров. Лиам не такой. Он искренне расстраивается в такие моменты, а я это ненавижу.