Джульетта.
— Раньше, я уважал тебя, — продолжил Лиам.
— Но теперь я даже, блять, не знаю кто ты такой.
Эти обвинения зажгли в нем искру обиды.
— Ты сам далеко не идеален. Прежде всего, ты не имел права прикасаться к Рейн и уж тем более, забирать ее у меня. Ты знал, что я люблю ее. Да какой же ты друг, после того, как заставил меня смотреть на то, как ты трахаешь единственную женщину, о которой я заботился после Джльетты. Не знаешь, кто я теперь, так? Пошел на хер! На себя посмотри, мудак!
— Ой, прекрати ныть о том, как я украл Рейн у тебя из-под носа, опередив такого сумасшедшего идиота, как ты.
Лицо Лиама напряглось, он сжал кулаки.
— Я не стану извиняться за то, что влюбился в нее. По крайней мере, я ставил ее интересы превыше своих. Рейн годами умоляла тебя о внимании, но ты был слишком занят своими постельными играми с другими сабами. Подумай хорошенько в чем ты меня обвиняешь и посмотри на себя, ведь то, как ты обошелся с "единственной женщиной, о которой ты заботился после Джульетты" само по себе отвратительно. Если ты по-настоящему беспокоишься о Рейн, ты отпустишь ее. Но если нет… ты ее уничтожишь. В равной степени, как и нашу с тобой дружбу.
— Я около десяти лет разделял с тобой — крышу над головой, постель и свою жену — и ты готов отказаться от нашей дружбы ради женщины, с которой провел каких то три долбанных недели?
— Ты теперь такой гуру в любовных отношениях, что знаешь сколько требуется времени, чтобы влюбиться в кого-то? Я люблю Рейн. И это гложет тебя. Признайся в этом.
— Еще как, черт побери! Точно также, как и тебя, бесит тот факт, что она влюблена в меня. Но знаешь, в чем разница? Я делился. Я впустил тебя в свой проклятый брак, потому что думал, что Джульетта нуждается в тебе. А сейчас Рейн нуждается во МНЕ. И ты говоришь мне, что я могу общаться с ней исключительно о работе и только при открытых дверях?! Не видишь иронии, ублюдок?!
— Когда я женился на Гвинет, я предлагал тебе вернуться в Нью-Йорк.
— И что мне предполагалось там делать? Я стал бы бельмом на глазу в вашей семейке молодоженов.
— Я предложил тебе пожить с нами, чтобы стать третьим в нашей постели. Да уж, не думал, что мне придется говорить вслух очевидные вещи.
— Я терпеть не мог эту суку. Лиам, она думала только о себе.
— К ней это не имело никакого отношения. Ты был слишком занят своим клубом и бесконечным трахом.
— Каждая из этих саб, сдерживала меня от возвращения в Нью-Йорк. Я не хотел, чтобы ты прошел через тот же ад с Гвинет, через который "посчастливилось" пройти мне с Джульеттой.
Лиам изумленно уставился на него.
— То есть, ты утверждаешь, что ради моего блага ты пихал свой конец в каждую дырку? Это я должен был услышать?
— Я не разделял Гвинет с тобой, потому как опасался, что, в конечном счете, она могла бы совершить какой-нибудь безрассудный поступок.
— Как Джульетта? Это смешно. Твоя жена была тихой и кроткой — ничего общего с Гвинет. Кроме всего прочего, Джульетта была немного закомплексованной. Паршивая отговорка, Хаммер.
— Да?
Ища что-нибудь, что можно было бы сломать, кинуть или применить как оружие, Хаммер крутанулся на месте и застонал сквозь стиснутые зубы.
— Когда ты позвонил, и сказал мне, что развелся, каким был мой первый вопрос, который я тебе задал?
— Ты спросил почему?
Лиам пожал плечами.
— И что? Что ты хочешь мне этим сказать? Ты знаешь, почему мы с Гвинет развелись. Ей нравились мои деньги. О, а еще ей нравилось трахаться со своим личным тренером и его другом. Какое это имеет отношение к Джульетте?
— Я спрашивал, почему ты оставил Гвинет, потому что беспокоился. Я волновался о тебе.
Хаммер ударил кулаком о стену, после чего схватил со столешницы тарелку и швырнул ее через всю комнату. Звук разбившегося фарфора и вид рассыпавшихся осколков не были и близко такими удовлетворяющими, как он рассчитывал.
— Какого черта ты бьешь посуду?
Лиам посмотрел на него так, словно тот сошел с ума.
— Ты никогда не спрашивал меня, почему, — тяжело дыша, Хаммер резко обернулся и уставился на Лиама.
— Разве тебе не хотелось узнать, почему тем воскресным днем, Джульетта проглотила целый гребаный пузырек таблеток? Да ты позвонил мне и даже произнес правильные слова.
Он задыхался от волнения.
— Но ты никогда не спрашивал почему. Тебя, блять, не было там, когда я нуждался в тебе больше всего.