— Эх ты, если бы его миссис предложила тебе это самое, ты бы небось даже не знал, что с ней делать. До того перепугался бы, что не знал бы, как и подступиться к ней!
— Твоя разлюбезная мамаша вчера ночью на это не жаловалась. Не говорила, что я не знаю, что делать!
Сонни-Бой смерил Гаса строгим взглядом.
— А ну, поосторожнее, сначала подумай, а потом болтай. Ты знаешь, я терпеть не могу похабщины. — Он поднял с земли камень.
— Ну и не терпи! — сказал Жирный Гас. — А вот у Луиса Армстронга[8] есть даже песенка на этот счет.
Ребята засмеялись. Сонни-Бой взглянул на Робби.
— А ты, Лилипутик, тоже любишь похабщину? Робби перестал смеяться.
— Конечно, нет, ты же знаешь.
— То-то, смотри у меня! А раз не любишь, так нечего и ржать. Подстрекательство, знаешь, хуже воровства.
Бен приподнял нижний ряд проволоки, и ребята проползли под ней. А когда пришел черед ползти ему самому, проволоку поддерживал Робби.
Робби смотрел на голубой проточный пруд, местами затянутый зеленоватой ряской, но такой прозрачный, что были даже видны большие лоснящиеся камни на дне у противоположного берега. Неизъяснимый восторг вдруг охватил Робби. Он облизал губы и с наслаждением вздохнул полной грудью. Сейчас это все принадлежит ему, и Бену, и Гасу, и Сонни-Бою, и Бру, и пусть даже Бифу. К дьяволу старого Рейбарна со всеми его рейбарнятами. Робби огляделся по сторонам и торопливо начал раздеваться.
— Кто последний, тот дурак! — крикнул он товарищам.
Жирный Гас откликнулся непристойным словом и голышом понесся за ним.
Робби прыгнул первым, глубоко нырнул, коснувшись каменистого дна, и выплыл на другой берег. Потом повернулся и поплыл назад, энергично работая руками.
— Давай наперегонки вон до той ивы! — крикнул ему Бен.
— И в дураках останешься, пари на миллион долларов!
— С этого места раз-два, начали!
Жирный Гас и Бру Робинсон кувыркались в воде и ныряли, соревнуясь, кто из них дольше продержится под водой. А на небе уже собирались тучки, и солнце то пряталось, то выглядывало снова. На мгновение лес озарялся ярким светом, и тут же тени от высоких деревьев сползали на деревья пониже и, сливаясь с ними, укутывали траву, и кусты, и пруд. Ребята плавали уже более часа, как вдруг огромная черная туча затмила солнце и в лесу сразу стало темно, будто ночью. Даже тени почти исчезли. Глухие зловещие раскаты послышались с востока.
— Ох! Ох! — застонал Сонни-Бой. Робби поглядел на небо и сказал:
— Эх ты, человечина! Чуть громыхнуло, а ты уж испугался!
Сонни-Бой и ответить не успел: молния полоснула небо, и дождь хлынул как из ведра. Мальчики с криком выскочили из воды, подхватили свою одежонку и, перебравшись кто как сумел через проволоку, пустились бежать к амбару, стоявшему шагов за пятьдесят от изгороди. Там при их появлении поднялась страшная кутерьма: все обитатели амбара заметались, разбегаясь по углам и уступая им место. Бен Реглин вытащил из кармана штанов колоду карт, и все уселись играть в «голого-преголого».
Сонни-Бой посмотрел на крышу.
— Вот проклятье, лучше бы мы остались в поле. Тут нас совсем затопит к чертовой матери.
Ребята заулыбались. Гас оторвал глаза от карт и сказал:
— Зря ворчишь. Это все же лучше, чем нужник, в котором ты живешь.
Все поглядели на потолок и начали смеяться. Сонни-Бой сердито сверкнул глазами.
— Берегись, толстозадый! Я тебя предупреждал, что шутить с тобой не буду.
Гас с притворно-добродушной улыбкой спросил:
— А как здоровье твоей мамаши, Сонни? Такая симпатичная дама, черт побери! Я бы сделал для нее все на свете. Клянусь богом!
Дружный хохот. Жирный Гас посмотрел на ребят с добродушно-невинным видом и, встретившись взглядом с Робби, подмигнул ему. Робби, мотая головой, заливался смехом.
Сонни-Бой посмотрел на Робби.
— Я и тебя, Лилипутик, предупреждал. Если ты этих шуток не любишь, так нечего и ржать!
Сверкнула молния, и почти в тот же миг раздался такой удар, точно попало во что-то рядом. Мальчики притихли, притворившись, что поглощены игрой. Только Бен Реглин задрал голову и посмотрел на крышу. Теперь потекло из всех щелей. Ребятам уже несколько раз приходилось пересаживаться.
Бен спросил, обращаясь ко всем и ни к кому!
— Что бы вы сделали, если бы получили миллион долларов?
— Ты кого это спрашиваешь?
— Да любого из вас, все равно.
Сразу никто ему не ответил, Было слышно, как барабанит дождь по крыше амбара. Из углов доносился шорох, наводя на мысль о змеях, ужах, крысах и прочих тварях,
— С миллионом долларов я бы удрал отсюда в два счета, — первым отозвался Гас. — Сказал бы:
Кроссроудз, Джорджия, целуй меня в зад!
— Еще бы, не удрать! Негр с миллионом долларов продержался бы здесь не дольше, чем снег в аду!
У маленького Джонсона была желтоватая кожа и воспаленные, всегда прищуренные глаза. Он откинул назад голову, сплюнул и посмотрел на Бена.
— Ослы вы, ей-богу! Не знаете разве, что мистер Чарли никогда не позволит негру стать миллионером? Одна болтовня! У кого все деньги спрятаны? У белых, конечно! И уж будьте уверены, они их никому не отдадут. Нашли дураков!
Бен посмотрел на Джонсона Живые Мощи.
— Я же сказал «если», Понял, парень? Если бы у тебя был миллион!
Живые Мощи снова сплюнул — он вечно плевался, подражая взрослым, жующим табак.
— Ах, если бы! — передразнил он. — Если бы собака не остановилась по нужде, она поймала бы кролика!
— А вот если бы у меня был миллион, — сказал с яростью Сонни-Бой, — я купил бы миллион винтовок и каждому встречному негру давал бы по винтовке. А потом собрал бы всех этих негров вместе и пошел с ними бить белых. Вот это было бы дело! И уж после такой работки мистер Чарли волочил бы свой зад по земле, будьте спокойны! — Он вытащил из кармана пакетик, достал оттуда папиросный окурок и закурил.
Дождь все лил и лил. Жирный Гас сказал:
— Можешь в таком случае и на меня рассчитывать наверняка. Я только об этом и мечтаю!
А Робби, прищурившись, глянул на Сонни-Боя и подумал, что тот как будто тайком подсмотрел его сон про битву негров и белых.
— А если бы я получил миллион, — сказал Робби сдавленным голосом, чувствуя холодный пот на лице, — я купил бы себе большой старинный дом, самый громадный и красивый на свете. Такой, чтобы хватило комнат для всей нашей семьи и для всех моих друзей. Я бы устроил там бассейн для плавания и площадку для баскетбола. Больше никогда бы не пустил мою маму работать. — И запнувшись, добавил: — И папу тоже. Потом купил бы фабрику и дал бы всем работу — и черным, и белым, но только начальниками сделал бы наших. И плату назначил бы всем хорошую, и не заставлял бы людей много работать.
Джонсон Живые Мощи еще раз сплюнул сквозь зубы (этому Робби тоже никак не мог научиться!) и пробурчал:
— Кончится ли когда-нибудь этот проклятый дождь?
— Черт, а мне вот хотелось бы проехаться на Север, — сказал Бен. — Я слыхал, что там очень хорошо. Куда-нибудь в Нью-Йорк, или Чикаго, или Детройт. Там, говорят, негров берут на какую угодно работу. И пускают во все кино и рестораны. Я, конечно, не очень-то этому верю, но посмотреть интересно. Самому посмотреть, собственными глазами.
Все ребята молча уставились на Бена. Капля дождя попала ему на самый кончик носа.
— У меня есть дядя и тетя в Вашингтоне, — продолжал Бен. — Вот хорошо бы к ним съездить!
Его перебил Жирный Гас:
— Брось, парень, ерунда это, вот что! Мне мистер Рэй говорил, а уж он знает такие вещи. Рэй Моррисон — негр с головой. Он говорит, что в Америке всюду, куда бы ты ни пошел, белый — это белый, а негр — это негр. И где только он не побывал!
Особенно плохо, говорит, неграм в Вашингтоне. Никакой разницы—что там, что на Миссисипи!
— Не может быть! Ведь это столица Соединенных Штатов! Там же все правительство!
— Один черт, хоть и столица! Раз Рэй говорит, значит, так. Он ведь там побывал! — Гас поглядел на ребят и убедился, что они внимательно слушают. А дождь молотил по крыше так, что, казалось, продырявит ее насквозь. — Я правду говорю; если не верите, сами спросите мистера Рэя! Один негр из Алабамы как-то утром зашел в ресторан в Вашингтоне. Здоровый был дядя и умел за себя постоять. И ничего бы не случилось, если бы не не начали.