Но Робби почему-то сразу почувствовал к нему расположение. Ему захотелось подойти к учителю и шепнуть: «Не бойтесь! Мы вас не укусим. Вам не придется от нас убегать. Ведь там, где вы жили, небось ребята такие же, как и мы!» Молодой учитель смущенно моргал глазами. Робби ждал, что он скажет. Мальчик посмотрел на парту, а когда снова взглянул на учителя, то увидел у него на лице широкую, приветливую улыбку. «Ну, значит, все пойдет хорошо!» — подумал он.
Новый учитель сильно волновался. Он потер подбородок, потом сунул руку обратно в карман и наконец заговорил. У него оказался необычайно красивый голос: звучный, приятный, внушительный, какой и должен быть у северянина.
— Ребята, я хочу сделать вам одно признание. Говорят, правдивые признания полезны для души. Ну так вот, открою вам свою тайну: я первый раз в жизни пришел в класс как учитель. Но мне кажется, это для всех нас очень интересно. И я питаю надежду, что все здесь чему-то научатся, в том числе и ваш учитель.
Ребята заерзали на своих местах, послышался смех.
Робби краем глаза следил за товарищами и заметил презрительную гримасу на лице Бифа Робертса. «Ладно, пускай кривляется! Этот учитель еще покажет ему! Готов спорить, что покажет!»
— Если вам будет непонятно что-нибудь, прошу вас, пожалуйста, сразу же поднимайте руку. Я также хочу предупредить вас, что вы имеете право высказывать свое мнение по любому вопросу.
Ричард Майлз обвел учеников тревожным взглядом. Не показались ли им его слова чересчур напыщенными? Еще, чего доброго, подумают, что он дурак! Ему хотелось поскорее завоевать их любовь. Между тем он уже замечал то ли враждебность, то ли недоверие к себе со стороны некоторых ребят.
Вдруг отворилась дверь, и, еще не видя, кто вошел, Ричард почувствовал, как всполошились ученики. На пороге класса бочком стоял директор школы — негр мистер Блэйк, с сияющей физиономией пропуская вперед двух белых. Первый был высокий мужчина, похожий на состоятельного коммерсанта. Второй — низенький толстяк с багровым лицом, неряшливо одетый, чем-то похожий на измятую перину. Высокий шагнул к учителю.
— Я мистер Джонсон, заведующий отделом народного образования округа Кросс. А это мистер Джеффрис, один из моих помощников, ведающий негритянскими школами. С ним вам придется частенько встречаться, Майлз, имейте в виду!
Оба белых улыбались с притворным дружелюбием. Ричард Майлз посмотрел на них в упор, стараясь угадать, чего от него ждут. Как ему поступить сейчас — протянуть ли им руку и сказать: «Очень приятно»? Но ведь белые не подают руки неграм, а уж в этих-то местах наверняка! Ричард хотел начать знакомство по всем правилам: ответить улыбкой на их приветствие, но лицо отказывалось повиноваться. В классе стояла тишина — ребята, затаив дыхание, ждали.
Важный мистер Джонсон откашлялся и сказал:
— Ну вот. Мы зашли сюда между прочим, поглядеть, как вы тут входите в роль. И поприветствовать вас, так сказать, в наших рядах.
Его помощник громко фыркнул.
— Понравится вам у нас, как вы думаете? — продолжал мистер Джонсон. — Здесь ведь все совсем не так, как у вас на Севере.
— Я думаю, понравится. — Что бы такое сказать этим важным джентльменам? — Майлз обернулся и поглядел на учеников. — Наш класс выйдет на первое место в Кроссроудзе. — И дернул его черт за язык! Надо же было ляпнуть такую чепуху! Лицо мистера Джонсона побагровело.
— Прекрасно! — сказал он, стараясь скрыть раздражение. — Ну да, я всегда говорю: негры и белые могут между собой ладить почти во всех случаях. Нужно только понимать, как себя вести.
Майлзу вдруг показалось, что воротник стал ему тесен. Вероятно, и по лицу сейчас можно угадать мои чувства, подумал он. Он смерил мистера Джонсона ледяным взглядом, и тот поспешно воззрился на потолок, мигая бесцветными глазами.
— Это все должны понимать, — заметил Майлз.
Джеффрис засмеялся, как бы подзадоривая Ричарда: «Ну, учитель, засмейся и ты, покажи нам свои зубы! Чего ж ты не смеешься, что это у тебя такой постный вид?»
Мистер Джонсон заговорил театральным шепотом, с тем расчетом, чтобы его слышали ученики:
— Вы должны быть все время начеку, Майлз. По временам эти молодцы совсем отбиваются от рук, становятся как бешеные!
Ричард Майлз с недоумением посмотрел на белого. Он чувствовал, что притихшие ребята напряженно ждут его ответа. Не лучше ли притвориться, будто он не расслышал слов мистера Джонсона? Вашингтон далеко, до Нью-Йорка тоже не миллион миль! А здесь ведь Юг! И все же, дерзко подняв брови, Ричард с вызовом уставился на белого.
— Неужели они хуже остальных ребят в вашем городе?
Директор школы мистер Блэйк беспокойно засуетился, покашливая и вежливо улыбаясь.
— Нашему новому преподавателю предстоит еще процесс акклиматизации! — сказал он.
Мистер Джонсон искоса посмотрел на него, потом снова на Майлза. Он был сейчас красный как рак.
— Советую вам, Блэйк, побеседовать с ним. Просветить его насчет местных порядков!
— Непременно, сэр. Он будет молодцом. Ему надо только пообвыкнуть — вот и все.
Они ушли. Ушли, а Ричард стоял перед классом, стараясь побороть гнев и овладеть собой. Да, видимо, глупая это была затея — приехать сюда учительствовать. Он не сумеет молчать, никак не сумеет. Надо было послушаться отца. Все бы ничего, если бы не приходилось иметь дело с белыми. Однако нельзя быть таким вспыльчивым, необходимо умерить свою горячность. Ричард сунул руки в карманы, оглядел учеников и заставил себя улыбнуться. Почти весь класс улыбнулся ему в ответ.
Занятия кончились, ребята пошли по домам, а солнце затеяло игру в прятки с темно-серыми тучами.
— Вот это я понимаю, учитель с характером! — сказал Жирный Гас. — Видали, как он разговаривал с этими крэкерами? Не дал им к…ть себе на голову! — Он бросил лукавый взгляд на девочек. — Прошу прощения, Айда Мэй! Ей-богу, я тебя не заметил. И тебя, Уилабелл, тоже.
— Ух, ненавижу твои штучки! — воскликнула Уилабелл.
Робби покосился на Айду Мэй, шагавшую рядом с ними по пыльной дороге, потом посмотрел на Гаса.
— Еще бы! — сказал он. — Мистер Майлз здорово обрезал этих крэкеров, неслыханное дело! Негр ведь, а как смотрел на белых!
— И наш класс будет самым лучшим во всем ихнем проклятом округе, — сказал Гас. — Мы должны помочь мистеру Майлзу этого добиться. Слышите? Я — за него!
— Много ты ему поможешь! — заметил Биф. — Не умеешь слово «есть» написать без ошибки!
— Ишь ты какой умник нашелся! — вскипел Гас. — Балда, дармоед! Ведь пришлось нарочно устроить пожар в школе, чтобы вытурить твою толстую задницу из первой группы! Прошу прощения, Айда Мэй!
— Я могу сказать одно, — вмешалась Айда Мэй. — Учитель просто прелесть! У него чудный голос — глубокий, звучный, романтичный. И сразу видно, что он очень умный человек.
— Вот именно, прелесть! — передразнил ее Робби, презрительно кривя губы. — Прелесть! Хм!
— Ну, мистер Майлз не единственный. Могу тебе признаться, я знаю еще одного такого человека, — сказала Уилабелл, поглядывая на Робби и улыбаясь ему своей особенной улыбкой.
Биф Роберте подбросил камень ногой в новеньком башмаке, подняв столб красной пыли.
— Барахло! Не понимаю, чем он вам так понравился? Надо бы, чтобы кто-нибудь вправил ему мозги!
— То есть как это? — удивился Робби.
— А так. Мой папа видел его в первый день, когда он приехал сюда. Папа взял у него интервью для негритянской страницы. (Отец Бифа был редактором негритянской страницы местной газеты.) Папа сказал мне, а сегодня даже еще раз повторил: «Этот негр чересчур широко шагает, как бы штаны не разорвал!» Вот вам, зря я не болтаю!
Гас посмотрел на Бифа.
— Только этим и занимаешься, рыжий ты сукин сын!
Биф надулся, провел рукой по своей густой рыжей шевелюре и сжал кулак.