— Нет, прежде возьми с него слово, что он никогда не будет драться с белыми ребятами! — Большой рот растянулся в ухмылке, сверкнули золотые зубы.
Лори осторожно просунула левую руку Робби в рукав и, не застегивая куртку, поволокла его к двери.
Белый повысил голос:.
— Я кому говорю? Скажи ей, пусть заставит его дать слово, что он больше не будет драться с белыми ребятами!
Ухмылка еще шире. В зубах — новая сигара.
Лори, не останавливаясь, вела мальчика к выходу. Теперь эти люди были от нее за миллион миль.
— Черт побери, Скинни! Скажи ей, пусть заставит его дать слово, что он больше не будет драться с белыми ребятами!
Скинни покраснел как рак, его тощая физиономия вытянулась.
— Постой, Лори, не уходи! — крикнул он.
Лори уже открывала дверь. Она обернулась, чувствуя, как задрожал Робби. Во рту у нее было так горько, точно она проглотила куриную желчь.
— Прикажи своему парню дать слово, что он не будет больше драться с белыми ребятами! — повелительно сказал Скинни.
С трудом поднимая отяжелевшие веки, она тупо глянула на полисмена.
— Сами прикажите! Я больше ничего не могу. Человек с золотой улыбкой и стальными глазами сдвинул на затылок шляпу, встал с кресла и присел на край письменного стола.
— Ты что, одурел, Скинни? Разрешаешь черномазой бабе так разговаривать! — И он нервно почесал в паху, как мальчишка.
Длинное лицо Скинни стало совсем багровым и покрылось потом.
— Слушай, женщина, — сказал он, — не лезь на рожон! Пусть малый повторит то, что я говорю. Черт побери, неужели тебе хочется упечь его в исправительный дом?
Лори обернулась к Робби и сказала чужим голосом:
— Ну же, Робби, говори!
Мальчик молча потупился.
— Ради бога, сынок, скажи им, скажи!
Не поднимая головы, он чуть слышно пробормотал:
— Не буду драться… с бел… мальч…
Было тихо. Дым окутывал комнату. Белый в штатском настаивал:
— Хлестни его еще разок плеткой и заставь сказать!
Лори пустыми глазами посмотрела на него, потом на Скинни.
— Я больше не могу. Надоела мне эта история! Ничего больше не стану делать! — Просительные ноты исчезли. Она смело посмотрела в глаза полисмену и, взяв Робби за руку, вышла. Закрывая дверь, она слышала, как Скинни сказал:
— В самом деле, мистер Пол, хватит с нее! Полисмен в штатском, все еще почесываясь, расхохотался, словно смотрел веселую кинокомедию.
— Ничего себе блюститель закона! Вот черт, оказывается, ты у нас, Скинни, защитник черномазых.
Скинни сердито втянул щеки.
— Ладно, мистер Пол! Можно разными способами обуздывать негров! Всяк по-своему добивается цели!
Лори и Робби понуро спускались с лестницы, ничего не замечая вокруг. Краем глаза Лори взглянула на сына и положила руку на его кудрявую голову. Робби резко отстранился.
Навстречу им шел высокий мужчина. Сам мистер Джордж поднимался по беломраморным ступеням своего великолепного здания. Первый человек в городе, мало сказать — в городе, первый человек во всем округе Кросс! Окончил Гарвардский университет, изъездил всю Европу, а теперь получил в наследство от отца целый город! Джордж Кросс-сын был не чета своим белым согражданам. Сразу бросалось в глаза, что это не какой-нибудь захолустный обыватель, — расправив широкие плечи, он важно шагал своими длинными ногами с видом человека, у которого очень много неотложных дел. Этот белокурый гигант с квадратной челюстью и светлыми глазами мог себе позволить изредка удостаивать благосклонным взглядом простых людей — и даже негров. Речь его тоже отличалась от речи местных жителей. Он пользовался репутацией хорошего человека, хотя все знали, что не дай бог в чем-нибудь ему перечить.
— Здравствуй, Лори! — сказал он, снисходительно улыбаясь, всем своим видом как бы говоря: «Я важная птица, кому хочу, тому и улыбаюсь!» И, не задерживаясь, пошел дальше.
Лори видела его и словно не видела, а потому не сразу сообразила, что это приветствие относится к ней, и не ответила важному человеку. И только когда он прошел мимо, Лори обернулась. «Надо остановить его, — подумала она, — рассказать ему, что сейчас было. Может, он примет какие-нибудь меры. Некоторые негры говорят, что мистер Кросс не такой, как все крэкеры. Он может быть суров не только с неграми, но и со своими! И он не воротит лица от негра, когда встречает его на улице, а главное — ведь Робби ходит работать в его дом после занятий!» Однако слова не шли с языка, Лори никак не могла выговорить его имя. И все же, когда она, терзаемая сомнениями, смотрела ему вслед, она услышала собственный голос: «Мистер Джордж! Мистер Джордж!»
Важный человек обернулся и сказал вопросительно «Да?» тем тоном, каким говорят люди, пожившие некоторое время на Севере. Он остановился, милостиво улыбаясь. Лори поспешила подняться к нему, таща за руку упирающегося сына, а мистер Джордж Бенджамен Кросс ждал ее, озаренный лучами вечернего солнца, вырвавшимися из-за темных туч. Солнечные пятна легли на белые мраморные ступени
— Ну, что скажешь?
— Мистер Джордж, извините… я… я хочу, чтобы вы знали, как обошлись со мной и с моим мальчиком здесь… в вашем суде, — заикаясь сказала она и рассердилась на себя за то, что струсила перед важным человеком. Совсем не похоже на нее!
— Это суд не мой, Лори, а твой. Здесь народ — хозяин, это народный суд! — И мистер Кросс одарил ее своей миллиондолларовой улыбкой.
— Ладно, вы мне этого не рассказывайте! — вспылила Лори. — Если бы это был наш суд, они бы так не посмели обойтись с нами.
Мистер Кросс нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— А что ты натворила? Вернее, конечно, твой парень, — он посмотрел на Робби. — Ну-ка, мальчик, признайся, что ты натворил?
— Ничего он не натворил! Вот это-то и обидно. Решительно ничего. Вы ведь знаете, мистер Кросс, он у меня хороший мальчик!
Мистер Кросс улыбнулся еще шире. «Как же, как же, — говорила его улыбка, — негры никогда не бывают ни в чем виноваты!» И Лори пожалела, что обратилась к нему, но все-таки настойчиво повторила:
— Нет, Робби ничего дурного не сделал. Какие-то белые напали на мою дочку, а он стал защищать сестру.
— Постой, значит, он дрался с белыми ребятами…
— …А Скинни Мак-Гуайр потащил его в полицию, послал за мной и заставил меня высечь ребенка до крови.
Мистер Джордж поглядел на темные тучи и голубые просветы в небе, улыбнулся и, прищурившись, подмигнул Лори и Робби.
— Гм… Гм… Что ж, я уверен, что от этого ему, кроме пользы, ничего не будет!
— Да вы бы посмотрели, какие у него раны на спине! — сдержанно возразила Лори, но в голосе ее слышались гнев и глубокая обида.
— И все же, Лори, на твоем месте я не стал бы так огорчаться из-за этого. Меньше будет шалить. А раны заживут. Правда, малыш?
Малыш не ответил. Он стоял, упрямо глядя себе под ноги.
На башне суда пробило шесть. Мистер Кросс кинул взгляд на свои ручные часы.
— Прошу прощения, — сказал он, — меня ждут. Заходи как-нибудь, Лори!
И с этими словами он удалился — красивый, представительный с сияющей улыбкой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Когда они очутились на тротуаре, Робби вырвался от матери и засунул обе руки в карманы.
— Робби, сыночек мой, я должна была это сделать. Другого выхода не было. Иначе тебя засадили бы в исправительный дом, как твоего дядю Тима, а я этого не пережила бы, ей-богу. Пойми меня, Робби, сын! Ведь страшнее места, чем этот исправительный, не бывает! — Ее распухшие глаза с мольбой устремились на мальчика.
Близился вечер, но солнце все еще прокалывало багрово-серые тучи своими серебряными стрелами. Ветер швырял в лицо пыль и мусор. Робби ничего не ответил матери, даже головы к ней не повернул. Он лишь глубже засунул руки в карманы и шагал рядом, глядя на выбоины в тротуаре.
Так же молча они ехали в автобусе, долго петлявшем и кружившем по центру города. С той минуты, как они вышли из суда, Робби не промолвил ни слова. Уж, кажется, она все растолковала ему, но он держал себя так, словно мать говорила с ним на незнакомом языке. Сейчас они ехали через Белый город. Лори Ли наблюдала за мальчиком, пока ей стало невмоготу видеть это ожесточенное юное лицо, мешки под узкими глазами, сердито выпяченные губы, по-стариковски нахмуренный высокий лоб. Лори с досадой Отвернулась и принялась смотреть на бесконечные ряды белых домиков, как две капли воды похожих один на другой.