— А, это ты, Фёдор Алексеевич…
— Как видишь, царевна, — Басманов слегка поклонился и, выпрямившись, кивнул на венок. — Чудный венок у тебя вышел, Ольга Ивановна. Неужто на воду такую красоту пустишь?
— Нет. Я его себе оставлю, — усмехнулась царевна, и быстро глянула на танцующих. — Чего не веселишься с остальными? Я думала, ты любитель поплясать, — Фёдор удивлённо приподнял брови. Царевна повела плечом. — Так значит, правда, что про тебя говорят?
— А что же говорят? — усмехнулся в ответ Басманов, вернув себе прежнее самообладание. Ольга качнула головой.
— Что ты перед батюшкой моим в бабьем летнике пляшешь, — Фёдор громко фыркнул, приподняв уголок рта. — Правда, выходит?
— Коли так интересно, и перед тобой спляшу. Хотя… — протянул Басманов, окинул лукавым взглядом ребят у костра. Те, разбившись по парам, кружились вокруг огня в быстром танце, смеясь и напевая песни. Ольга рвано вздохнула, когда Фёдор легонько коснулся её руки своими тёплыми пальцами. — Не откажешь в танке, Ольга Ивановна?
Царевна перевела взгляд на лицо Басманова. И снова врезалась в его синие глаза, казавшиеся чёрными в сумерках. В них отражался огонь, и бесики скакали в них… но ещё Ольга разглядела и кое-что ещё. Это была надежда, которую он старался скрыть. И пусть дышал он ровно, и лихо улыбался - оно не меняло этих глаз, что замерли в ожидании её ответа.
Мягко улыбнувшись, царевна кивнула и надела венок на голову. Басманов улыбнулся шире и протянул ей руку, которую Ольга без промедлений сжала. И он повёл её к остальной молодёжи, в гущу быстрой пляски, мельтешащих одежд, звонкого девичьего смеха и задорного свиста парубков. Фёдор повёл её быстро-быстро, в такт остальным танцующим. И Ольга разрешила себе быть ведомой, так же быстро перебирая ногами.
Пальцы Басманова сжимали её талию, и царевне казалось, что их жар сейчас прожжёт ей сарафан - такой горячей казалась ей его кожа. Да и у самой щёки пылали - от близости то ли к огню, то ли к Фёдору. Ольге казалось, что её лихорадит, так жарко было и так сильно билось сердце, словно бы дикий зверь в клетке. И казалось, словно ничего больше она уже не видит и не слышит - только лицо Басманова, счастливое и улыбающееся, стояло перед глазами, а в ушах эхом отдавалось только дыхание Фёдора, и биение собственного сердца.
Чудилось, что эта пляска бесконечна. Ну и пусть! Она ничуточки не устала, хотя совершенно потеряла счёт времени. Уже и не думала она совершенно ни о чём, просто танцуя и улыбаясь Фёдору. А он улыбался ей. И снова стало спокойно. Забылось всё - гадалка, предыдущий день, и Генри Грей, будь он неладен… Была она и Фёдор был, и больше ничего не надо.
В один момент всё оборвалось финальным ударом барабанов. Музыка стихла, и все танцующие парочки тут же распались, громко смеясь и хлопая самим себе. Фёдор и Ольга тут же остановились, тяжело дыша и неотрывно глядя друг на друга.
И тут Басманов слегка прищурился и, мягко улыбнувшись, поднёс руку к щеке царевны. Девушка вздрогнула, когда пальцы Фёдора, слегка полоснув своими подушечками девичью кожу, завели выбившуюся прядку за ухо. Весело хмыкнув, Ольга тряхнула головой, и коса, до сего момента державшаяся на честном слове, вовсе распалась. Басманов наклонил голову набок, продолжая улыбаться.
— Такую красоту испортила… — протянул он, хотя тон и глаза говорили об обратном. Царевна ехидно качнула головой, и быстро поправила венок. И тут её осенило.
Ольга, недолго думая, сняла венок с головы. Удивительно, но с ним всё было в порядке, и даже васильки на месте были. Улыбнувшись, царевна увенчала тёмные кудри Фёдора венком.
— Ну как, Фёдор Алексеевич?
— Вот тебе и на… видать, теперь будешь меня цветком царским величать, Ольга Ивановна? — еле сдерживая смех, спросил Басманов. Царевна рассмеялась.
— Да за глаза это твои, Фёдор Алексеевич. За глаза… — сказала она. Затем взглянула на девушек - те понемногу успокаивались и подходить к реке. Ольга снова глянула на Басманова и слегка похлопала его по тыльной стороне ладони. — И за танок спасибо.
Кивнув опричнику напоследок, Ольга вернулась к навесу, под которым оставила свой первый венок. Быстро захватив его, царевна присоединилась к остальным девушкам. Парубки тем временем отошли выше по течению - ловить венки девчачьи. Мягко улыбаясь, Ольга присоединилась к Марье. Лицо Скуратовой отображало всю радость мира, и девушка мечтательно глядела вперёд.
— Представляешь, Оль, что Васька мне сказал? Сватов пришлёт на следующей семидице!
— Ох, Марьюшка! — Ольга на ходу обняла плачущую от счастья подругу. — Это же чудесно! Насть, ты слышала… — хотела окликнуть вторую подругу царевна, но вдруг обнаружила, что той не было среди девиц. Ольга нахмурилась. — Маш, ты Настю не видела?
— Нет, — пожала плечами не замечающая ничего от счастья Скуратова. — Она перед последней пляской отошла. Сказала, плохо ей стало, — Марья пожала плечами. — Кажись, вина перепила.
Ольга пожала плечами. Снова повеяло холодом. И царевна тут же тряхнула головой. Да нет, хорошо всё с Настасьей. Что же она себя накручивает зря…
Вздыхая, царевна присела на колени у самой кромки воды. Пляж, на который они спустились, был достаточно широким, однако девушки, желая как можно скорее узнать свою судьбу, сбросили черевички и, пойдя в воду по щиколотки, пустили венки на воду. Хмыкнув, Ольга и сама сняла венок с головы и опустила на поверхность воды. Венок немного поколыхался около берега, а затем… оттолкнулся и поплыл! Царевна прижала пальцы к губам, когда её веночек заскользил дальше по вечерней реке.
— Ох, удача! У всех плывут! — воскликнула Ирина, радостно захлопав в ладоши.
— Не у всех, — фыркнула Марфа, а Ульяна сочувственно похлопала её по плечу. Венок Марфы, отплыв несколько аршинов от берега, медленно тонул.
— Не в этом, так в следующем году поплывёт, — успокоила Собакину царевна. Понаблюдав ещё немного за венками, девушки отправились обратно к костру. По пути обратно Ольга ещё раз огляделась: может, где Настасью увидит?
Вскоре к костру подоспели и парни. В руках у нескольких из них были пойманные венки, которыми победно потрясали над головами. Первым, разумеется, бежал Бориска Годунов. И первой из девушек, кто сразу всё понял, была Марья.
— Ах, ты! Охальник окаянный! — воскликнула Скуратова, заметив свой венок на в руках Годунова. — Отдай, проклятый!
— А, не отдам! — расхохотался Бориска, потрясая Марьиным веночком.
— Вот тебе и погуляли… — фыркнул Вася Шуйский. Вид у него был явно расстроенный.
Ольга пожала плечами и оглянулась. Да, почти все венки парни изловили, и уже своих суженых нашли. Например, царевич Иван гордо примерял венок зардевшейся Евдокии, а царевич Фёдор застенчиво протягивал Ирине её творение. Дмитрий Шуйский, увенчанный венком Екатерины, крутился вокруг восторженной Скуратовой, а Ульяна, краснея, признала на макушке Максима Скуратова свой венок.
— А мне вообще дела до сего нету, — деловито сообщил Богдан своей кузине Анне, которая плакала оттого, что унесло её венок по течению. — И вообще, с чего рыдать? Счастлива будешь, раз далеко уплыл!
Царевна улыбнулась и вздохнула. Интересно, а где же её венок?
— Держу пари, я знаю хозяйку сего чуда, — неожиданно прозвучал голос Басманова около уха Ольги. Девушка подскочила и схватилась за сердце.
— Скажи, вечно пугать меня будешь? — нахмурилась она, пока Фёдор тихо посмеивался с неё. Тот качнул головой, и показал Ольге венок. Её первый венок.
— Вот гадаю, что за краса обронила его в воду? — продолжал лукавить Басманов, а царевна покачала головой. Губы сами по себе растянулись в улыбку.
— Краса говорит, чтобы себе его оставил, — покачала головой Ольга. Фёдор, приложив руку к сердцу, поклонился царевне. А выпрямившись, покрутил венок в руках.