Надо было все-таки жениться на Мартинике! Она была бы кроткой и послушной, благодарной за тот факт, что он взял ее в жены без приданого, не обладающую каким-либо положением в обществе. Если бы не вмешательство тетушки, которая долгое время заменяла ему мать, он был бы самым счастливым мужем в Великобритании! Мужчиной, у которого получилось укротить пожар, облечь его в согревающее пламя очага. Теперь же, благодаря замужеству с герцогом, положение девушки стало намного выше его собственного. После смерти мужа, Мартиника станет самой желанной невестой, если только Сомерсет не проживет так долго, что красота ее молодости успеет увянуть.
Виконт Ландман редко читал некрологи, поэтому на момент получения письма факт смерти герцога Сомерсета оставался вне его ведома. Эдуард не спешил выполнять требование тетушки и остался в Лондоне, позволяя воспоминаниям захватить себя. Но вечером, за игрой в карты в джентльменском клубе, он услышал последние сплетни, гуляющие светскими кулуарами.
— Послушайте, виконт! Что вы знаете о скандальном завещании герцога Сомерсета? — обратился к нему его знакомый барон Вальдес.
— Это тот пожилой развратник, который растлил молоденькую девочку и неожиданно для всех женился на ней? — вмешался в разговор молоденький лорд Чарльз.
— Да, нет! Это наоборот, девочка выросла и соблазнила своего престарелого наставника! Говорят, она заставляла его по пять раз в день выполнять супружеский долг, пока беднягу не хватил удар, — вмешался в разговор кто-то еще. История, обрастая все новыми подробностями, продолжила свое путешествие лондонским обществом. Но Эдуард не слышал больше ничего из происходящего вокруг, его мозг все никак не мог понять, что именно такого важного было в обращенном к нему вопросе, раз сердце его забилось в предвкушении авантюры. «Точно! Он сказал завещание! Раз оно оглашено, значит, герцог умер. Как хорошо, что его светлость решил не затягивать с пребыванием на этом свете — еще чуть-чуть, и вдовствующая герцогиня не была бы столь соблазнительной. Теперь Мартиника превратилась в молодую вдову, и у меня появился второй шанс. Спасибо тебе, Господи!»
В тот же вечер он приказал собрать свой чемодан и заложить экипаж, до Шератона не так много ехать, если повезет с погодой, еще до утра он будет на месте.
Глава 8
Неделя траура, оговоренная Сомерсетом, подходила к концу. Мэри с нетерпением ждала, когда она может снять это жуткое черное платье.
— Я выгляжу в нем страшилищем! — восклицала она, и в ее словах была доля правды. Черный цвет превращал ее благородную белизну в ужасающую бледность, отбрасывал тени на кукольное лицо леди Кентервиль, создавая ощущение изможденности и синяков под глазами.
— Что ж, отец был прав — ты не смогла бы соблюдать траур дольше недели, — ответил ей Эммет.
Почти все обитатели Шератона собрались вечером в гостиной, и как обычно, предавались праздному безделью. Вдовствующей герцогине их общество уже успело порядком надоесть, на протяжении почти семи лет она жила одна со своим мужем, лишь изредка принимая гостей, и не в таком количестве. Девушка привыкла к уединению, и терпеть не могла поддерживать ничего не значащие разговоры с людьми, которые долгое время не проявляли к ней интереса. Нет, она с удовольствием бы поболтала с Мэри, обсудила бы проблемы близнецов, расспросила бы все подробности их с Грегори супружеской жизни — но это было невозможно в присутствие самого лорда Кентервиля, его матери и других родственников ее мужа. С Эмметом или Джаспером Мартиника никогда не была особенно дружна, сказывалась значительная разница в возрасте, а графиня Кентервиль слишком долгое время находилась с ней в недоброжелательных отношениях, не в силах простить учиненный когда-то скандал. Грегори требовалась вся его врожденная дипломатия, чтобы визиты Мартиники, не совпадали во времени с пребыванием в его поместье матери. Софии и Маргарите, его сестрам-двойняшкам, недавно исполнилось семнадцать, они очень сильно напоминали Мэри в этом возрасте, только вытерпеть всю девичью болтовню о шляпках, лентах и прочем в двойном объеме у молодой вдовы не хватало сил.
Она пыталась найти уединение на природе, но лорд Лесли постоянно навязывал ей свое общество, оказываясь рядом каждый раз, как только Мартиника выходила за пределы дома. Он был по-детски трогателен, и у девушки не находилось мужества отказать ему. Молодую вдову начинал раздражать тот факт, что у нее нет возможности, даже прогуляться в одиночестве. Единственное место, где никто не мог помешать насладиться своим собственным обществом, были спальня и деловой кабинет покойного мужа. Существовало еще ее убежище в библиотеке, но у вдовствующей герцогини сейчас хватало дел, требующих немедленного решения, и она не могла себе позволить расслабиться в уютной комнатке, спрятанной за одной из книжных полок. Мартиника весь день проводила за работой. Она не желала думать о завещании герцога, предпочитала забыть о нем хоть ненадолго, и тогда, быть может, проблема разрешиться сама собой.
В тот вечер вдовствующая герцогиня как раз приводила в порядок учетные книги, когда услышала на лестнице недовольный голос Клотильды, вычитывающий экономку. Вначале Мартиника решила не отрываться от своего занятия, но когда услышала, что невестка практически перешла на крик, решила выяснить, что происходит в ее доме.
— Я не могу понять, почему вы не слушаете меня миссис Даутфайер! Приготовьте две комнаты для гостей немедленно!
— Но хозяйка не сообщала о гостях, ваша светлость, и единственные свободные комнаты в доме сейчас — это комната покойного и соседние с ней покои, в которых еще недавно проживала сиделка его светлости. Правда есть еще чулан на чердаке, который переделали по настоянию хозяйки, но он настолько мал, что я не знаю, удобно ли будет поселить в нем гостя, — лепетала экономка.
— Позвольте спросить, что здесь происходит? — вмешалась в разговор Мартиника. Она с непониманием взирала на плотную фигуру мужчины, которая возвышалась рядом с новоиспеченной герцогиней Сомерсет. Черты лица гостя, чем то походили на саму Клотильду, только в мужском варианте. Смотрелся он грубо, но эта грубость имела какой-то чувственный характер. Взгляд его глаз был уставшим, в темных волосах уже появилась проседь, хотя выглядел он моложаво.
Мартинике никто так и не сообщил итог переговоров, произошедших в день после похорон, потому слова новоиспеченной герцогини Сомерсет стали для нее сюрпризом.
— Ваша светлость, учитывая некоторые, известные вам обстоятельства, мы взяли на себя смелость пригласить в Шератон некоторых гостей. Только что прибыл мой брат, лорд Уэльс — при этих словах Клотильда сделала жест рукой в сторону рядом стоящего мужчины, который учтиво поклонился, — и его друг. Я просила вашу экономку приготовить им комнаты, но она утверждает, что ей негде поселить гостей.
— Почему меня никто не поставил в известность? — почти прошипела Мартиника, с трудом сдерживая ярость. «Так вот, что задумали мои дорогие родственнички — выставить меня как корову на ярмарке, в моем собственном доме!»
— Милые дамы, осмелюсь вмешаться в ваш разговор, — из темноты холла донесся вкрадчивый голос, и Мартиника увидела высокий силуэт худощавого мужчины. Голос приблизился, и очень скоро, гость вступил в полосу света, отбрасываемого свечами, и хозяйка Шератона получила возможность рассмотреть его более внимательно. Светлые волосы мужчины были аккуратно зачесаны назад, одет он был в бежевый костюм, сшитый по последней моде, в правой руке держал трость, хотя не было заметно, чтобы гость имел проблемы с походкой. Черты лица в неясном свете прихожей казались излишне острыми, придавая несколько хищное выражение. Он казался более худым, чем был на самом деле благодаря своему выдающемуся росту. Но, не смотря ни на что, производил благоприятное впечатление. Облик гостя казался знакомым, но кого он ей напоминал, девушка не могла разобрать. Мартиника привыкла смотреть на многих людей свысока, тут же ей самой пришлось задрать голову, чтобы встретиться с взглядом насмешливых карих глаз.