— Весьма приятно познакомиться, мистер Уорнер. Буду только рада, если вы согласитесь провести в Шератоне какое-то время на правах моего гостя, — понимая, насколько невежливым будет выставить гостей на ночь глядя, Мартиника подала гостю руку, которую тот поцеловал с некоторой манерностью, — Мое приглашение распространяется и на вас, лорд Уэльс.
Клотильда при этих словах лишь довольно хмыкнула.
— Прошу, господа, пройдите в гостиную, пока прислуга приготовит ваши комнаты. К сожалению, на данный момент в имении гостит много людей, потому выбор остался невелик, — продолжила Мартиника, провожая мужчин к остальным гостям, на ходу придумывая выход из сложившейся ситуации.
«Что ж, дорогой муж, вы хотели, чтобы я как можно быстрее вышла замуж. Посмотрим, как вам понравиться наличие мужчины в вашей спальне, спустя всего неделю после вашей смерти». Раздумывая кого именно поселить рядом с собой, огромного увальня, брата Клотильды, или обходительного мистера Уорнера, Мартиника пришла к выводу, что последний вызывает у нее меньше опасений.
Глава 9
Наутро, спускаясь к завтраку, Мартиника уже ожидала гостей, потому не сильно удивилась смутно знакомой фигуре, маячившей на пороге Шератона. «Я была права, графиня Кентервиль тоже вступила в борьбу за наследство», — подумала вдовствующая герцогиня, но вслух произнесла:
— Доброе утро, виконт Ландман. Соскучились по захолустным пейзажам? — и лицо ее озарила натянутая улыбка. Поскольку Эдуард приходился Грегори кузеном, Мартинике изредка приходилось с ним сталкиваться, но надо отдать должное лорду Кентервилю, он свел эти встречи к минимуму. Сегодняшний же визит не был случайностью, и Мартиника, подготовленная приездом брата Клотильды, ожидала, что рано или поздно бывший возлюбленный появится на пороге ее дома.
От неожиданности виконт вздрогнул. Обернувшись, он встретил взгляд цвета холодной стали. «Она явно не в духе», — отметил Эдуард машинально, а вслух произнес:
— Я приехал, как только узнал последние новости. Ваша светлость, разрешите принести свои соболезнования. Уход вашего супруга из жизни, безусловно, большая потеря для всех нас.
После этих слов виконт учтиво поклонился, взял Мартинику за руку и поднес ее к своим губам. Сердце девушки пропустило удар, и она почти утонула в таких знакомых ей изумрудно-зеленых глазах. Тряхнув головой, вдовствующая герцогиня отогнала от себя это наваждение и, наклонившись к нему, чуть ближе, чем позволяли правила приличия, Мартиника произнесла шепотом:
— На большее чем чердачная комната, можешь не рассчитывать!
При этих словах она резко развернулась, и направилась в сторону столовой, чуть не столкнувшись с мистером Уорнером, как раз спустившимся с лестницы и двигающимся в том же направлении.
«Неужели Уорнер все видел?.. Ну и ладно, он все равно не в курсе того, что происходит в этом доме. Вряд ли лорд Уэльс привез бы с собой конкурента» — пронеслось в голове Мартиники. Озабоченная своими мыслями, она не видела довольной улыбки виконта Ландмана: «Она меня не забыла! Ей Богу, я еще что-то значу для нее».
Распорядившись поставить к столу еще один прибор, Мартиника присоединилась к гостям.
— Кто-то еще приехал? — поинтересовался в замешательстве Джаспер, который, по-видимому, единственный не присутствовал на семейном совете после похорон. Он как раз развлекал дочерей графини Кентервиль историями времен своей учебы в военном училище, естественно, опуская из виду все грязные подробности. В итоге, курсанты выходили у него эдакими белыми и пушистыми ангелочками, страдающими от переменчивого характера госпожи Фортуны.
— Виконт Ландман решил почтить нас своим присутствием, — безразлично ответила ему Мартиника. Пока Джаспер пребывал в замешательстве, переваривая информацию, Мэри радостно воскликнула и бросилась на шею, только что вошедшему в столовую мужчине:
— Эдуард! Как я рада тебя видеть!
Мартиника не могла осуждать леди Кентервиль за сердечную привязанность к виконту, в конце концов — он был кузеном ее мужа, близнецы его обожали. К тому же, Мэри не в состоянии была помнить плохое, в ее доброй душе не было места для старых обид и злости, она могла оправдать любой неприглядный поступок, когда-либо совершенный человеком.
— Дорогая, осторожней, не то я приревную тебя и буду вынужден вызвать виконта на дуэль. Все знают, какой плохой я стрелок, он наверняка меня пристрелит. Ты останешься вдовой, и всю оставшуюся жизнь тебя будет мучить совесть.
После смеха, последующего за этими словами Грегори, раздался голос графини.