Проснувшись, Мартиника обнаружила, что даже не скинула платье. Отодвинув портьеру, выглянула во двор — уже была глубокая ночь, ярко светили звезды, и тонкий серп нового месяца выглядывал из-за единственного облачка на небе.
Спать больше не хотелось, и она осторожно, чтобы не привлечь внимания вышла из своей комнаты. Кто знает, может, не все гости улеглись спать, лорд Уэсли и Эммет часто засиживались за картами допоздна. Так и вышло, снизу доносился довольный баритон лорда Уэльса, похоже, он выигрывал. Пройдя на цыпочках мимо прикрытой двери в гостиную, Мартиника тихонько направилась в дальний угол дома, где находилась библиотека. Ее по настоянию подопечной обустроил покойный Сомерсет. За одной из книжных полок был вход в библиотечный кабинет, где она, будучи еще ребенком, любила оставаться наедине с книгами и самой собой. Позже ее покойный супруг перенял эту привычку, и пока был в состоянии самостоятельно передвигаться по дому, часто проводил вечера там.
Очутившись в библиотеке, Мартиника не могла понять, что ее беспокоит, пока не прошла в незаметный зазор между книжными полками и очутилась в своем тайном убежище: в камине горел яркий огонь, оттоманка, напротив очага отбрасывала неестественно длинную тень, а рядом с креслом в углу была зажжена керосиновая лампа. В самом кресле сидел не кто иной, как мистер Уорнер, до прихода герцогини он читал очередное произведение, но при ее появлении оторвал взгляд от страниц.
— Что вы здесь делаете? — задала вопрос Мартиника, которая не ожидала здесь кого-либо встретить.
— Прошу прощения, если я злоупотребил вашим гостеприимством. Я случайно наткнулся на этот уютный кабинет, когда выбирал себе книгу. Не смог удержаться от искушения проводить иногда здесь некоторое время!
— Так вот, где вы прятались последнее время! — воскликнула Мартиника, вспоминая, что София часто жаловалась, что мистер Уорнер куда-то запропастился.
— Да, это место как нельзя лучше подходит для этого, — улыбнулся в ответ мистер Уорнер, — если вы пришли сюда с этой же целью, я с радостью уступлю его. Позвольте мне дочитать до конца главы, и я оставлю вас наедине.
— Ничего страшного, мистер Уорнер. Можете оставаться, только пообещайте, что это место останется нашим секретом. Хорошо?
— Не в моих интересах разглашать о его существовании, — с пониманием отозвался гость.
— Хотите выпить? — предложила Мартиника, нажимая на скрытую кнопку на глобусе, крышка отъехала в сторону, и взору открылся маленький бар, находящийся внутри.
— Не откажусь. Какой у нас выбор? — поинтересовался Уорнер.
— Выбора нет, мистер Уорнер, — грустно улыбнулась ему Мартиника, понимая, как двусмысленно звучит ее фраза, — Здесь всегда только виски…
— Отлично! — ободряюще улыбнулся он девушке, — и, пожалуйста, оставьте никому не нужные церемонии, зовите меня Паркер.
— Договорились, Паркер. Можете меня называть Мартиникой, когда никто не слышит, иначе вам сделают замечание за неподобающее отношение к титулованной особе, — с сарказмом ответила вдовствующая герцогиня.
Мартиника налила ему бокал, и, недолго думая, плеснула вдвое больше себе. Усевшись с ногами на оттоманку, она сделала большой глоток.
— Вижу, что с каждым днем ваши мысли становятся все мрачнее, — прокомментировал это Уорнер.
— Да, как понимаете, во всем виновато то самое отсутствие альтернативы… Время идет, а я как будто в стеклянной клетке, куда не пойду всюду натыкаюсь лбом на невидимое препятствие. Вам известно о завещании, Паркер? — решила напрямую спросить Мартиника, поскольку терялась в догадках относительно поведения Уорнера. Либо его не интересует ее наследство и она, либо он просто пока еще не знает о перспективах. Надо расставить точки над и, прежде чем продолжать разговор.
— Конечно же, Мартиника. Об этом знает каждый из гостей в Шератоне, и не сомневаюсь, что каждый светский человек в Лондоне.
— Неужели лорд Уэльс поделился с вами этой информацией?
— Нет, мой дражайший друг мне ничего не говорил — боялся составить конкуренцию. Но как вы знаете, болтовня молодых леди иногда бывает полезной, — ответил он с искоркой в глазах.
Мартиника тихонько рассмеялась:
— София или Маргарита?
— Обе, они интересовались, почему я не попытаю счастья получить наследство, — напрямую ответил Паркер. Мартиника заметно напряглась:
— И что вы им ответили?
— Что я непременно поухаживал бы за столь привлекательной особой, но, к сожалению, вот уже два месяца как мне исполнилось тридцать шесть, потому я безнадежно стар для вдовствующей герцогини и к тому же беден, как церковная мышь, потому не могу позволить даме разбрасываться наследством.