Уорнер перевернулся, подмяв ее под себя. Мартиника, повинуясь интуитивному желанию, крепко обхватила его ногами, стараясь вжаться в него. Они опаляли один другого своим сбившимся с ритма дыханием, на секунду перестав целоваться и глядя друг другу затуманенным взором в глаза.
— Может нам лучше пойти к тебе в комнату? — прошептал Уорнер, зарываясь носом в ямку у нее за ухом, — ты первая, а я проберусь незаметно позже.
Эти слова привели Мартинику в некоторое замешательство, поскольку ей, наконец, стало ясно, чем именно Паркер собирается с ней заниматься в спальне. Но сердце девушки все еще продолжало учащенно биться, дыхание прерывалось, впереди маячила перспектива замужества с безразличным ей мужчиной, а Уорнер, хотя бы, воспламенял ее тело. В конце концов, она молодая вдова, которая до сих пор не лишилась девственности. Если кто-нибудь об этом узнает — поднимут на смех и объявят ее брак с герцогом Сомерсетом недействительным.
И, боясь передумать, Мартиника скороговоркой прошептала:
— Иди к себе в комнату, я открою внутреннюю дверь.
Глава 17
Мартиника пришла в свою спальню, растеряв по дороге половину изначальной смелости. Найдя ключ, от двери, что соединяла ее комнату со спальней покойного супруга, она положила его на трюмо и долго гипнотизировала взглядом. Расчесала волосы, умылась, и стала снимать верхнее платье. Но ключ не исчезал, Мартиника вздохнула и принялась переодеваться в ночную сорочку, сверху которой накинула домашний халат. В голове царил полный сумбур, от страха подкашивались коленки, но из-за упрямства девушка подошла и открыла дверь, ведущую в соседнюю спальню. Из-за двери выглядывал комод, стоящий поперек прохода: слуги выполнили ее просьбу, только дверь открывалась в обратном направлении, потому толка от этого предмета мебели в сохранение чести хозяйки не было никакого. Поверх комода был виден взволнованный Уорнер, который оставался все еще в одежде и мерял широкими шагами свою спальню.
— Я надеялся, что ты передумала, — произнес он, но глаза его смотрели на нее с радостью и вожделением. В один момент мужчина перебрался через комод и оказался у нее в спальне. Приблизившись к ней, Паркер сжал ее в объятиях, и поцеловал с еще большей страстью, легонько прикусив ей нижнюю губу. От испытуемого удовольствия Мартиника тихонько застонала. Уорнер продолжил гладить ее спину руками, целуя шею, развязал шлеи и сбросил на пол ее халат, но этого ему показалось мало — и он в мгновение ока стянул с нее сорочку. Мартиника покрылась краской стыда, а Паркер, не обращая внимание на протесты, схватил ее на руки и поднес к кровати.
— Ты еще более прекрасна, чем я себе представлял — шептал он, покрывая поцелуями ее грудь. Втянул в свой рот вначале один сосок, затем второй — заставив их напрячься и затвердеть. Мартиника бросила попытки думать головой и полностью сосредоточилась на своих ощущениях. Ее накрыла с головой сладкая истома, низ живота сводило от желания, и между ног стало непривычно влажно. Паркер, скинув с себя одежду, прилег рядом. От ощущения обнаженного тела, прижимающегося к ней, кожа Мартиники покрылась мурашками. Уорнер продолжил целовать ее грудь, постепенно спускаясь ниже, Мартиника извивалась под ним, стараясь подставить под поцелуй как можно больше мест на теле. Когда он опустил руку и погладил бугорок в глубине ее чресл, от неожиданности она так громко застонала, что Паркер вынужден был прикрыть ей рот рукой, чтобы никто в доме не услышал. В ответ Мартиника лизнула его руку, и слегка прикусила ему пальцы, извиваясь под ним от неведомого до сих пор ей желания. Он проник в нее своим пальцем, продолжая массировать большим ее бугорок. Девушка пыталась двигаться в такт его движениям, все больше и больше возбуждаясь сама и возбуждая его. Будучи, видимо, больше не в силах терпеть, Паркер вынул свои пальцы, и направил свой возбужденный член к ее входу.
В мгновенье ока Мартинику пронзила острая боль, уничтожая все возникшее до этого возбуждение.
«О нет! Он порвет меня!» — пронеслось у нее в голове, и в этот раз она уже исторгла стон боли, а не наслаждения. Уорнер в замешательстве остановился, и лежа на ней без движения спросил:
— Как такое может быть?
— Сомерсет был мне больше отцом, нежели супругом.
— Ты могла бы меня предупредить, я постарался бы быть более осторожным.
— Как ты себе это представляешь: о, мистер Уорнер, кроме того что я привлекательная вдова, я еще вдобавок девица, которая любит набрасываться на джентльменов на ковре библиотечного кабинета, — скрипучим шепотом произнесла Мартиника, сопроводив реплику истерическим смешком. Внутри, между ног все горело огнем, жжение было бы практически нестерпимым, если б не тепло мужского тела, лежавшего на ней.