Что ж, придется поговорить с вдовствующей герцогиней, попробовать убедить поехать ее в Лондон. Возможно, и Паркер Уорнер знаком с кем-либо из достойных джентльменов, и не надо будет нарушать свое инкогнито…
Но попытка убедить Мартинику не принимать предложение лорда Уэльса провалилась с треском, продолжал вспоминать Паркер. Он обещал себе не поддаваться искушению, держаться от нее подальше, но как загипнотизированный светом мотылек, летел к пламени свечи. Не в силах сдерживаться, Уорнер подумал, в принципе, нет ничего страшного в том, что он станет любовником вдовствующей герцогини. В конце концов, многие вдовы в высшем свете заводят интрижку, прежде чем повторно выйти замуж. Кроме того Мартиника достаточно разумная женщина, чтобы он не вскружил ей голову, а Паркер, со своей стороны, сделает все возможное, чтобы удержать ее от ненужного романтизма.
Но Уорнер снова недооценил ситуацию: молодая вдова оказалась девственницей, а он снедаемый противоречивыми чувствами, решил, что теперь просто обязан о ней позаботиться. Его мучала совесть за свою неосторожность, и в то же время — он всю ночь провел снедаемый похотью. Паркера распирало желание, сны не принесли облегчения, а увидев ее полное сожаления лицо утром за завтраком, Уорнер повел себя полным идиотом — выдал дурацкое замечание о стонах со стороны комнаты хозяйки. Но он хотел только одного — остаться с ней наедине, и объяснить, что ничего страшного не произошло. Не нужно корить себя, не нужно обвинять его — все, что между ними происходит, вполне естественно. И да, он ужасно хочет научить ее всему! Хочет чтобы именно в его объятиях девушка познала все радости чувственного наслаждения, хочет видеть страсть в ее глазах, желает, чтобы во время оргазма она кричала его имя… Жаль только, с этим придется обождать, пока Мартиника полностью придет в норму.
Уорнер обещал себе не притрагиваться к девушке еще хотя бы дня три, но в который раз не сдержал своего слова. Забывшись, увлекшись, полностью потерял контроль над собой… Девушка будила в нем какие-то животные инстинкты, которые заслоняли все попытки его разума достучаться до него. Но вместо беспокойства, что он, скорее всего, сходит с ума, Паркер испытывал непонятную эйфорию, которая при взгляде на Мартинику усиливалась стократно. Таким безрассудным он не был никогда. Всю его жизнь Уорнер жил по строгим правилам, большинство из которых сам для себя установил. Он не мог своим поведением навлечь позор на свою семью — поскольку тщательно скрывал существование таковой. Паркеру были доступны многие греховные увлечения, но он старался не подходить даже к краешку пучины разврата, и вести достаточно благородную жизнь. Признаться, ничто из открытых возможностей его не привлекало: он мог посещать публичные дома — но его не возбуждали девушки, доведенные до самого края, от безвыходности бедности вынужденные продавать себя; Уорнер мог завести себе любовницу, но у него не было желания платить за изображение чувств, которых нет. Паркер несколько раз влюблялся, но увлеченность никогда не длилась слишком долго, при расставании он старался сохранить как можно более теплые отношения, что, конечно же, не смотря на уверенность лорда Уэльса в обратном, не всегда удавалось. Паркер располагал значительными средствами, но тратить их на игры, скачки и выпивку ему не доставляло удовольствие. Он побывал во многих странах Европы, гостил на востоке, выучил от скуки несколько языков, без остановки читал книги и иногда посылал в газеты свои путевые заметки, которые пользовались значительным успехом у читателей. Единственное немного опасное занятие Уорнера сводилось к тому, что быстро пресытившись строгими правилами школы Джексона, он отправился оттачивать свои навыки кулачного боя в рабочие районы Лондона, где противники не церемонились друг с другом, и не останавливали поединок из-за первого поставленного синяка. И вдруг, не смотря на все доводы рассудка, что мистер Уорнер должен оставить вдовствующую герцогиню Сомерсет в покое, дать ей возможность выбрать жениха, вместо того чтоб кувыркаться с ней в постели, он решительно отказывается слушать свой разум. Способен только улыбаться до ушей при виде Мартиники, и думать о том, что и эту ночь он проведет с ней…