Penalty kick!
Волна шума проносится по толпе. А наши нервы, нервы игроков, напрягаются еще сильней… Как то сложится штрафной удар? Пропустить удачный момент в горячке игры — не так уж обидно. Но промазать penalty-kick, да еще на последних минутах матча — дьявольски обидно… Кому поручат ответственную задачу — бить этот штрафной удар?
У мяча кучкой собрались наши игроки. Я отхожу к своим воротам. Наш голкипер, на совести которого сегодня один легкий мяч, не отрывает глаз от того места, где уже установленный судьей мяч ждет «рокового» удара.
— Мать моя родная! Неужто смажут?
— Ни черта, — успокаиваю я. — Пробьем, как в бубен…
— Ну, а бьет-то кто?..
В этот момент через все поле проносится крик нашего капитана:.
— Эй, товарищ Солоневич! Кати сюда!
«Что за притча. Зачем я им нужен? Неужели мне поручат бить?».. Бегу. Возволнованные лица окружают меня. Скороскоков вполголоса говорит:
— А, ну ка, доктор, ударь-ка ты. Наши ребята так нервничают, что я прямо боюсь… А вы у нас дядя хладнокровный. Людей резать привыкли, так тут вам пустяк… Двиньте-ка…
Господи!.. И бывают же такие положения!.. Через несколько часов я буду «в бегах», а теперь я решаю судьбу матча между чекистами, которые завтра будут ловить меня, а потом, может быть, и расстреливать… Чудеса жизни…
Не торопясь, методически, я устанавливаю мяч и медленно отхожу для разбега. Кажется, что во всем мире остаются только двое — я и вражеский голкипер, согнувшийся и замерший в воротах.
По старому опыту я прекрасно знаю, что в такие минуты игра на нервах — первое дело. Поэтому я уверенно и насмешливо улыбаюсь ему в лицо и не спеша засучиваю рукава футбольной фуфайки. Я знаю, что каждая секунда, выигранная мною до удара, ложится тяжким бременем на психику голкипера. Не хотел бы я теперь быть на его месте!
Все замерло. На поле и среди зрителей есть только одна двигающаяся фигура — это я. Но я двигаюсь неторопливо и уверенно. Мяч стоит хорошо. Бутца плотно облегает ногу. В нервах — приподнятая уверенность…
Вот, наконец, и свисток. Бедный голкипер! Если все в лихорадке ожидания, то каково-то ему?…
Несколько секунд я напряженно всматриваюсь в его глаза, определяю, в какой угол ворот бить и плавно делаю первые шаги разбега. Потом мои глаза опускаются на мяч и — странное дело — продолжают видеть ворота. Последний стремительный рывок, ступня ноги плотно пристает к мячу, и в сознании наступает перерыв в несколько сотых секунды. Я не вижу полета мяча и не вижу рывка голкипера. Эти кадры словно вырезываются из фильма. Но в следующих кадрах я уже вижу, как трепыхается сетка над прыгающим в глубине ворот мячом и слышу какой-то общий вздох игроков и зрителей…
Свисток, и ощущение небытие прекращается… Гол!..
Гул апплодисментов сопровождает нас, отбегающих на свои места. Еще несколько секунд игры и конец… 3:2…
Задача No. 2
Затихло футбольное поле. Шумящим потоком вылились за ворота зрители. Оделись и ушли взволнованные матчем игроки…
Я задержался в кабинете, собрал в сумку свои запасы и через заднюю калитку вышел со стадиона.
Чтобы уйти в карельские леса, мне нужно было перебраться через большую полноводную реку Свирь. А весь город, река, паром на ней, все переправы — были окружены плотной цепью сторожевых постов… Мало кому из беглецов удавалось прорваться даже через эту первую цепь охраны… И для переправы через реку я прибег к целой инсценировке.
В своем белом медицинском халате, с украшенными красными крестами сумками я торопливо сбежал к берегу, изображая страшную спешку. У воды несколько баб стирали белье, рыбаки чинили сети, а двое ребятишек с лодочки удили рыбу. Регулярно обходящего берег красноармейского патруля не было видно.
— Товарищи, — возбужденно сказал я рыбакам. — Дайте лодку поскорее! Там, на другом берегу человек умирает. Лошадь ему грудь копытом пробила… Каждая минута дорога…
— Ах, ты, Господи, несчастье-то какое!… Что-ж его сюда не привезли?
— Да трогать с места нельзя. На дороге умереть может. Шутка сказать: грудная клетка вся сломана. Нужно на месте операцию делать. Вот у меня с собой и все инструменты и перевязки… Может, Бог даст, еще успею…
— Да, да… Верно… Эй, ребята, — зычно закричал старший рыбак. — Греби сюда. Вот, доктора отвезите на ту сторону. Да чтоб живо…
Малыши посадили меня в свою лодочку и под соболезнующие замечание поверивших моему рассказу рыбаков я отъехал от берега.
Вечерело. Солнце уже опускалось к горизонту, и его косые лучи, отражаясь от зеркальной поверхности реки, озаряли все золотым сиянием… Где-то там, на западе, лежал свободный мир, к которому я так жадно стремился…