Партия Каракуля перекричала. Новый «генерал», крепкий курносый паренек, немного постарше, лет этак 15, одетый в женскую кофточку и длинные, доходившие до груди брюки, довольно усмехнулся.
— Ладно, черти… Я ужо завинчу вам гайки. Подождите… Кто только руганется, я ему, ангидрит его перекись марганца, такое сделаю…
— Го, го, го… — раздался смех со всех сторон. — Сам, вот, небось, выругался. Эх, ты, генерал! Кружку, ему, кружку! — донеслись отовсюду веселые голоса.
— Ничего брат, Каракуль, не сделаешь, — не удержался от смеха и боцман. — Подавай, братишка, пример: на то и начальство. Ленич, дай-ка с бака кружку.
— Ну, вот, стану я с вами тут дурака валять! — недовольно возразил «генерал». — Да разве-ж я ругался?
— А то как же? Уже забыл, что ль? Память, видать, у тебя с гулькин нос. А матом-то кто нас сейчас облаял?
— Да это-ж я так, по хорошему, заместо шутки. Наперед чтоб бодрость, да дисциплина была… Нешто-ж это руготня?
— А наше дело шашнадцатое… Обругал и кончено. Правила…
— Ладно, — внезапно рассвирепел Каракуль. — Хрен с вами! Пусть никто не скажет, что Ванька Каракуль — жулик, слову своему не хозяин! Давай сюда.
Он сердито вырвал из рук Ленича кружку и под общий злорадный хохот поднял руку и вылил воду себе в рукав.
— Ну, а теперь, дьяволы, держись, — угрожающе сказал он, поеживаясь. — Уж я вам теперь ни одного мата не прощу. Все море скрозь вас пропущу. Будете вы у меня бедные… Ангелочков с вас сделаю.
— Будя, Каракуль, трепаться-то. За собой лучше смотри! Воспитатель тоже выискался.
— Ладно, пой! Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела! Попомните вы «генерала Каракуля»!..
— А почему это тебя Каракулем прозвали? — спросил я.
— А это по моей специальности, — гордо ответил мальчик.
— По какой это специальности?
— Это он сзади у дам, которые зазевавшись, из пальта каракуль режет, — объяснил кто то.
— Как это?
— Да, проще простого! — самодовольно усмехнулся «генерал». — Ежели которое пальто каракулевое, или другое какое подходящее с царского времени у старых, значит, барынь или «совбурок»[14], ну, я, ясно, и слежу. Ну, а как дама эта, где у магазина станет или там с каким фраером[15] лясы точит — я уж тут как тут… А у меня такая бритва есть — раз, раз и ваших нет, — кусок каракуля в кармане…
— А разве дама не заметит?
— Когда заметит, — засмеялся парнишка, — ужо поздно. Ищи ветра в поле. Нашего брата в толпе поймать, надо гороху наевшись. Вот, все едино, как в наших трубах: пойди, укуси! Разве что газом, как сусликов. Да и мы сами-то не без газов!..
— Ну-ка, ребята, — раздалась команда боцмана, прервавшего нашу «инструктивную» беседу. — К берегу подходим. Смотрите, чтобы беспорядку не было! По одному на берег вылезать.
Первая дисциплина
Через несколько минут киль шлюпки с мягким шипением вылез на песок, и ребята радостно повыскакивали на пляж. Вскоре подошла и вторая шлюпка, высадившая и свою порцию пассажиров.
— Ну, Каракуль, — сказала Тамара, — мы на тебя, как на каменную гору, надеемся. Помоги, брат, нам порядок поддержать.
«Генерал» гордо выпрямился.
— Уж раз выбрали, сучьи дети, я им головы попроламываю, а порядок будет. Уж будьте покойнички, я их пообломаю.
— Ну, ну. Ты уж лучше головы им оставь целыми, а пока устрой вот что: выстрой нам их в одну шеренгу.
— В шеренгу? — переспросил Каракуль. — Плевое дело. Это в один секунд.
Он подскочил к самому высокому мальчику, поставил его спиной к остальным и заорал:
— Эй, вы, калеки подзаборные! Становись в очередь папиросы получать. Высший сорт: третий Б, экстра, 20 штук 3 копейки.
Ребятишки зашевелились и к нашему удивлению без всяких объяснений стали строиться в затылок один другому.
— Ну, ну, смирно, — сердито закричал «генерал». — Кто тут драться будет — изуродую, как Бог черепаху!
Ребята притихли. Мы почувствовали себя смущенными.
— Что-ж ты, Каракуль, обманывать стал? — упрекнул Боб. — У нас папирос вовсе и нет. Скауты не курят.
— Экая беда. Зато, вишь, как быстро построились. Не обманешь — не продашь. И сицилизм без обману не строится.
— Ишь, ты, какой политик нашелся! Ну, ладно, что-ж с тобой сделаешь, — махнул рукой боцман. И, повернувшись к «очереди», он скомандовал:
— Направо!
Ребята кое-как повернулись лицом к нам и замерли…