Но все это было нарушенiем принципов "коммунистическаго распредeленiя", и на всeх станцiях стояли заградительные отряды, отбиравшiе послeднее имущество, людей и реквизировавшiе "излишнее" количество продовольствiя.
-- Так, вот, и мучаемся, -- разсказывала старушка Молчанова. -- Как папу выслали -- мы и понесли вещи на базар. Конечно, если бы можно было самим съeздить в деревню -- больше бы получили... Но как тут добраться? Сами, вeроятно, знаете, как теперь eздить... Да и нeкому. Вот, слава Богу, Алик недавно рабочим в порту устроился. Грузит бочки в вагоны. Его пайком и питаемся.
Я удивленно поглядeл на юношу. В 17 лeт работать грузчиком -непосильное испытанiе для растущаго организма, да еще вдобавок при постоянном недоeданiи.
-- Скажите, Аля, а вам развe не трудно?
-- Нeт, отчего же? -- выпрямился он. -- Другiе тоже вeдь грузят. Чeм же я хуже? Справляюсь.
Его худощавое лицо и блeдныя губы улыбались увeренно и бодро. Но глаза старушки, смотрящей на сына, были полны слез.
-- Что-ж дeлать, -- тяжелое вздохнула она, наливая чай, настоенный на поджаренных корочках хлeба. -- Не так думал Аля жизнь строить. Учиться бы еще ему. Он, вы знаете, музыкант талантливый. Профессора ему блестящую карьеру предсказывали... А он в порту за бочками надрывается... Эх, жизнь, жизнь... 92
-- Ничего, мамулечка, -- пыталась утeшить дeвочка. -- Вот, Бог даст, папу скоро обратно пустят. Тогда легче будет...
Старушка ласково улыбнулась дочери, но с сомнeнiем покачала головой.
-- Дал бы-то Бог!.. Да не вeрится что-то... Боюсь я, что, как хохлы говорят: -- "доки солнце взыйде -- роса очи выист"...
"Тише eдешь -- дальше будешь"
Вечером, при полном напряженiи своих локтей и плеч, я пробился сквозь толпу, осаждавшую вокзал, и добрался до поeзда.
Путешествiе в тe времена было подвигом, сопряженным с рядом опасностей, начиная с постоянных крушенiй, кончая арестами.
Только полная безвыходность могла заставить человeка довeрить свою судьбу желeзнодорожному вагону.
В полном соотвeтствiи с темпами того времени, 200 километров мы eхали 2 суток, постоянно останавливаясь и своими силами снабжая паровоз топливом -старыми шпалами и щитами от снeжных заносов, валявшимися у полотна. От станцiи до маленькаго уeзднаго городка, гдe жил мой брат, пришлось пройти еще 40 клм. по долинe рeки, по сплошному богатому украинскому селу.
Меньше, чeм через год, когда я опять проeзжал этими мeстами, перед моими глазами прошла другая картина -- обугленныя развалины этих богатых сел... Это были слeды карательной экспедицiи и артиллерiи, превратившей в пустыню возставшiя против власти большевиков села...
"Там, спина к спинe у грота, отражаем мы врага"
Дж. Лондон
Уже видны первые домики городка. Несмотря на пройденные 4 десятка километров, я почти бeгу. Радость встрeчи с братом вливает новыя силы в утомленное тeло.
Кто узнал бы в босоногом человeкe, одeтом в брючки и рубаху, сшитыя из старых, покрытых пятнами, 93 мeшков -- блестящаго журналиста и человeка с высшим юридическим образованiем? По внeшности вышедшiй мнe навстрeчу человeк был похож на бродягу, пропившаго в кабакe остатки своего костюма... Вeроятно, любой из моих читателей со страхом отшатнулся бы от такой странной фигуры... Но для меня это был мой милый брат, шуткой судьбы оставшiйся в живых и заброшенный в дебри Новороссiи...
Послe многих лeт тревог, опасенiй и горя я почувствовал себя крeпче и спокойнeе. Что бы ни было впереди -- вмeстe, плечом к плечу, легче будет вести суровую жизненную борьбу...
Неунывающiе россiяне
Смeшно теперь вспоминать, как напрягали мы свою изобрeтательность, чтобы заработать кусок хлeба. Конечно, не было и рeчи о том, чтобы в этом забытом Богом уголкe, находящемся в состоянiи хаоса и разгрома, брат смог использовать свои писательско-юридическiе таланты, а я -- студенческiя познанiя.
Нужно было найти иныя, болeе подходящiя к моменту и рентабельныя занятiя, и это нам удалось в достаточно оригинальной формe.
Продумав создавшееся положенiе, мы рeшили заняться "свободной артистической дeятельностью", изобразив из себя нeкоторое подобiе бродячаго цирка.
"Вооруженные" спортивными костюмами и литром спирта, мы приходили в какое-нибудь село в 2-3 десятках верст от Ананьева, заводили там смазанное спиртом знакомство с мeстными "вершителями судеб", получали соотвeтствующее разрeшенiе, рисовали яркую, сiяющую всeми цвeтами радуги афишу и устраивали "вечер".
В программу вечера для его "политизацiи" вставляли рeчь какого-нибудь мeстнаго орателя, мечтавшаго о лаврах Троцкаго, и затeм приступали к нашему "мiровому аттракцiону": пeли, декламировали, показывали незатeйливые фокусы и, наконец, потрясали нехитрые мозги зрителей "грандiозным гала-спорт представленiем". 94
В суммe я с братом вeсили под 200 кило, и соотвeтственно этому наши силовые номера производили фурор. Было здeсь и подниманiе всяких доморощенных тяжестей, и "разбиванiе камней на грудях", и "адская мельница", и "мост смерти" и прочiе эффекты, вполнe достаточные для того, чтобы с избытком удовлетворить не очень изысканныя требованiя хохлов.
Если удавалось -- провоцировали на выступленiе какого-нибудь мeстнаго силача, который обычно срамился, не зная спецiальных трюков. Послe этого мы устраивали схватку "на первенство мiра по борьбe", с соотвeтствующими "макаронами" и "грозным ревом разъяренных противников". При хороших сборах мы угощали зрителей на дессерт дополнительным блюдом -- схваткой по боксу в самодeльных перчатках из брезента, как рашпилем рвавших кожу при случайных ударах по лицу (вeдь вы, читатель, надeюсь, не думаете, что мы всерьез массировали лица друг другу!).
Послe всего этого скамейки убирались, гармонист зажаривал залихватскiе танцы, и веселый топот украинских чоботов долгое время сотрясал зал.
Словом, нами были довольны, а так как плату за вход мы брали не только деньгами, но и, главным образом, натурой -- маслом, мукой, яйцами, крупой, то обычно весь зал был переполнен.
Послe таких выступленiй мы тащили домой по мeшку продовольствiя, а бывали даже дни, когда из мeшка грустно крякали утки или густи и пронзительно протестовала против насилiя "поросячья личность"... Такая живность была коллективной платой за посeщенiе какой-нибудь семьей нашего "грандiознаго вечера смeха и силы с участiем знаменитых братов-атлетов"...
Жена моего брата, Тамара, педагог с высшим образованiем, подвергнув соотвeтствующему "марксистскому анализу экономическую конъюнктуру мeстнаго рынка", раздобыла рецепт простого мыла, варила его и с большим успeхом торговала им на базарe...
Частенько я с братом, босые и запыленные, в костюмах, "чуть-чуть" отличавшихся от салонных фраков, возвращаясь из своих походов, проходили со своими 95 мeшками по пыльной площади базара, гдe Тамара, разложив свое мыло на скамеечкe, бодро торговалась с хохлушками, вымeнивая свое производство на всякую снeдь.
-- Так це-ж воно не мыло, а якая-сь замазка! -- недовeрчиво говорили бабы, щупая мыло.
-- Мыло, Боже-ж ты мiй! -- скрывая улыбку, говорили мы, подходя. -- А у селах-то вeдь нeт ни кусочка. Подождите, гражданочка, вот мы через часик зайдем -- все у вас заберем. Завтра на село поeдем -- там с руками оторвут...
Испугав хохлушек угрозой забрать все мыло, мы уходили домой, а Тамара с сынишкой успeшно распродовала остатки товара.
Мораль рабов
Ярко помнится мнe один позднiй осеннiй вечер в нашем маленьком домикe. Слабый огонек коптилочки тускло освeщает нашу бeдную комнатку. Маленькая желeзная печурка догорает, и вспыхивающiе в ней послeднiе блики пламени освeщают блeдную мордочку больного племянника.