-- Хлопцы, да вы хоть с него френч снимите. Сукно-то, видать, хорошее.
-- Вeрно, Трофим, -- поддержал его другой. -- Френч подходящiй. Чего ему пропадать?
Не могу сказать, чтобы я был испуган. Мысль о надвигающейся смерти как-то не укладывалась в головe. Много лeт спустя мнe случилось прочесть отзыв Шаляпина об одном старом солдатe: "если он и думал о смерти, то только как о смерти врага, но никак не о своей собственной"...
Такое же ощущенiе было у меня. Все мое существо не вeрило в смерть...
Мнe не раз приходилось и раньше, и потом видeть разстрeлы, и наблюдать, как приговоренные люди шли на смерть подавленно и пассивно, как во снe..
Но покорность судьбe не была в числe моих малочисленных добродeтелей...
"Вeдь не может же быть, думал я, что вот сейчас я в послeднiй раз вижу ясное небо, зелень деревьев, дома, людей, слышу в послeднiй раз звуки, шум, голоса, ощущаю жизнь своего тeла, нервную быстроту своих движенiй и румянец взволнованнаго лица!"...
Мысли трепетали в мозгу, как плeнныя птицы, но это были не мысли о смерти, а мысли о том, что предпринять, как выкрутиться из создавшагося положенiя.
Под влiянiем моих шутливо-смeлых возраженiй, злобный тон моих "судей" смягчился.
-- А ей Бо, вин ничо`го соби` хлопец, -- вырвалось даже у одного из них, и нeсколько казаков засмeялись неожиданности этого восклицанiя.
Когда с меня сняли френч, под которым была одна только спортивная безрукавка, и зрители, и "операторы" были удивлены, увидав мою атлетическую мускулатуру.
-- Ото, здоров бугай! -- восхищенно воскликнул раздeвшiй меня казак.
-- От, сукин сын! Как битюг! -- одобрительно заговорили вокруг.
Дeйствительно, в тe времена я был хорошо тренирован, и мои массивные бицепсы производили солидное впечатлeнiе. А в глазах бандитов сила -основное право, и физическая сила разцeнивается ими, как идеал и вeнец 43 человeческих качеств. В глазах этих примитивных рубак я был уже не столько ненавистным офицером, сколько силачем, внушавшим почтенiе своими мышцами.
-- Скудова ты, паря, такой здоровый выискался? -- с интересом спросил один из казаков.
Я мгновенно ухватился за спасительную нейтральную тему.
-- Да я, братцы, вeдь цирковой атлет-борец. Может, слыхали: "Черная маска смерти"? Тут в Севастополe в циркe боролся. Здeсь как раз даже сам чемпiон мiра -- казак Поддубный был. Вот борьба была! Аж цирк ломился!
-- Ну? Давно? -- с живым любопытством спросил один из окружающих.
-- Да нeт. Как раз перед Перекопскими боями... Всe борцы еще здeсь. Скоро опять чемпiонат откроем. А вы тут меня шлепать хотите. Какого чорта я офицер? Борец я, а никакой не офицер.
-- Ишь, ты! А может, ты врешь?
-- Вот на, врешь! Давайте сюда кого поздоровeе из ваших ребят, я ему покажу, как "маска смерти" нельсоны дeлает!
-- Ишь, ты! А может, и вeрно! Петро, покличь-ка взводнаго сюда. Скажь ему, что, кажись, это не офицер.
Через минуту к нам, пошатываясь, подошел взводный.
-- Что тут у вас, хлопцы?
-- Да вот, товарищ взводный, как мы его, значится, раздeли перед шлепкой -- он, глянь-кось, якiй бугай. Говорит, что он с цирку, борец. Хиба-ж и, правда, такiе офицеры бывают?
-- Скудова ты, паря? -- уже с нeкоторым интересом спросил взводный.
-- Да я, вот, тут в циркe боролся. Чемпiонат у нас был.
-- Ну, а может, ты брешешь?
-- Да развe-ж вы не видите сами? Скудова офицеру, бeлой кости, такiе мускулы имeть? Вeдь во мнe пудов под 6 вeсу. Развe-ж на аэроплан таких летчиков берут? 44
Несмотря на шаткость этих доводов, они показались взводному полными убeдительности.
-- Пожалуй, што и правда. А погоны-то у тебя откелe были?
-- Да какiе там погоны? Просто ленточки были. Да и френч-то это не мой вовсе. А погоны? -- я засмeялся. -- Это парню просто с перепою показалось. Он на мнe, может, и зеленых чертенят увидeл бы, не только погоны.
Ребята благодушно разсмeялись.
-- Вы-ж видите сами, товарищи, -- продолжал я убeждать их, -- что я борец. Гляньте сами (я напряг мышцы руки). Вот, пощупайте -- развe-ж это -липа?
-- А и вeрно. Вы, хлопцы, покеда винты составьте. Шлепнуть завсегда успeем. Так ты говоришь, -- повернулся опять ко мнe взводный, -- сам Поддубный, наш Максимыч, здeсь был?
-- А как же! Тут Максимыч всeх, как щенят, кидал. Недавно французика одного так брякнул, что аж нога хряснула.
-- От-то молодец, казак!
-- Вот это да...
-- Знай наших... -- зазвучали кругом восхищенные голоса.
-- Да ты сидай, сидай, хлопче, -- ласково сказал взводный. -- А ну, разскажь нам, как это Максимыч-то наш боролся?...
Короче сказать, часа 2 разсказывал я казакам всякiя исторiи о знаменитых борцах, чудесах их силы, о мiровых схватках, о цирковых тайнах и пр. и пр... Словом, всякiя были и небылицы...
На травe перед нами давно уже появилась водка и закуска, стемнeло, а я все еще разсказывал. Откуда только краснорeчiе бралось?...
Наконец, подождав паузы, я сказал небрежно дружеским тоном:
-- Да вeдь Поддубный-то, ребята, здeсь, в Севастополe живет. Тут ему сейчас жрать, бeдалагe, нечего. Если хотите, я завтра приду с ним вмeстe. Он вам тоже поразскажет всяких исторiй. Матерой казачина, весь мiр объeздил. Чемпiон мiра, не кот начхал... 45
Имя Ивана Максимыча Поддубнаго, "страшнаго казака", троекратнаго чемпiона мiра, было извeстно каждому русскому так, как имя боксера Карпантье -- каждому французу, Шмелинга -- каждому нeмцу или Демпсея -- каждому американцу.
-- Тащи его, тащи к нам, -- раздались голоса со всeх сторон. -- Он же наш брат, казак. Мы его тут так водкой накачаем, что он и домой не дойдет... Вот это дeло!..
-- Ладно, братцы, так я пока пойду.
-- Катись, катись. Пусть идет, ребята, вeрно?
-- Конечно, пущай идет. На, паря, твой френч. Сразу видно -- свой парень. А, Павло, дурень его за офицера принял. Эх, ты, баранья голова... Так приходи завтра послe полдня, только обязательно с Максимычем, -- хором зазвучали добродушные голоса.
Дюжiя руки дружески похлопали меня по спинe на прощанье, я вышел за ворота и нырнул в темноту улицы.
За первым поворотом я остановился, снял шляпу, вытер вспотeвшiй лоб и облегченно вздохнул:
-- Фу-у-у... Пронесла нелегкая!
Неунывающiй старик
-- Ну, счастье ваше, Борис Лукьянович, что вы из махновских лап голову унесли, -- говорил мнe старик полковник, дeдушка Оли, когда я с Володей зашли к нему на слeдующiй день. -- Вeдь нeсколько человeк так и погибли на улицах. Вот, пойди, докажи этой пьяной ватагe, что ты не офицер. А чуть сомнeнiе -- конец -- вeчная память..
-- Уж такая, значит, моя судьба, -- засмeялся я. -- Переизбыток сильных ощущенiй..
-- Ax, Господи, -- вздохнула Анна Ивановна, бабушка Оли. -- Вот грeхи-то наши тяжкiе. Что это дeлается только. Среди бeлаго дня людей на улицах рубят.
-- Эх, Анечка, -- с благодушной насмeшкой сказал кругленькiй старичек. -- Ничего, матушка не сдeлаешь. Лeс рубят -- щепки летят. Все, матушка, в муках рождается, на то и новая жизнь... 46
-- Молодец вы, Николай Николаевич, -- с ноткой зависти промолвил Володя. -- Сколько у вас оптимизма! Вот, нам бы столько!
-- А вы поживите с мое, батенька, -- тоже, Бог даст, оптимистом сдeлаетесь... Три войны, вот, провел, а, как видите, жив. Ничего... Вот ваш случай, Борис Лукьянович, напомнил мнe, как в тысяча восемьсот... восемьсот, когда же это, дай Бог памяти, было...
-- Не нужно, не нужно, дeдушка, не вспоминай, пожалуйста, -полупритворно, полуискренно испугалась Оля.
-- Почему это, стрекоза, -- не нужно?
-- А ты забудь, дeдушка, что ты офицер.
-- Это что еще за притча?
-- Да вeдь сейчас всe офицеры врагами считаются.
Розовыя щеки старика затряслись от веселаго смeха. Он быстрым движенiем привлек к себe Олю и звучно поцeловал ее.
-- Эх, ты, стрекоза, -- снисходительно сказал он, ласково гладя ея волосы. -- Любит, значит, дeдушку? А? Не бойся, не бойся, внучка. Я уже с русско-японской войны в отставкe. Сейчас я просто -- хозяйственник Морского Порта, а не офицер. Гдe мнe, старику, в политику лeзть. Мое дeло -- сторона.
-- Сторона-то, сторона, -- вмeшалась в разговор Анна Ивановна. -- Но ты все-таки, Коля, поосторожнeй будь. Долго ли до грeха в такое время.