-- Ну, до чего же я все-таки рад, дядя Боб... Как увидeл вас в этапe в Питерe -- ну уж, думаю, капут -- не встрeтить больше дядю Боба живьем... Оля всe глазья себe проплакала...
-- А гдe она сейчас?
-- Да в X.46 Мальчишку няньчит.
-- Погодите, Володя. Все-таки объясните толком, как это вы превратились в члена партiи и командира флота?.. Карьера для бeлаго юнкера рeдкая...
-- Э... Такая уж, думаете, рeдкая?.. Думаете -- мало таких вот:
"Эх, яблочко,
Сверху красное,
А что Врангель придет -
Дeло ясное"...
Такiе, вот, как я, "редисками" зовутся. Сверху красное, а внутри.. Конечно, дядя Боб, можно на все это и как на измeну посмотрeть... Но вы вeдь сами, небось, знаете, к а к нужно здeсь, в совeтской жизни прилаживаться, в н e ш н е, по крайней мeрe... Назовите это -- мимикрiей, камуфляжем... А, ей Богу, по моему это простая тактика... Придет время -- мы свое дeло сдeлаем... Таких, как я, -- немало... Лучше уж мы будем командные посты занимать, чeм головой в стeнку биться... Может быть, цинично это все. Ну, что-ж дeлать -- большевики научили бороться их же оружiем. С волками жить -по волчьи выть. Непрiятно, грязно это -- а что другое? Теперь, по крайней мeрe, надо умeть зубы сжимать и выкручиваться... А потом... -- Володя засмeялся... -- Потом -- вы за меня поручитесь, что я не красная сволочь... Вeдь правда, дядя Боб?..
Молчаливый Григ повернулся от своего руля.
-- Эх, Володя... Смотри -- трудно в грязь не влипнуть. Знаешь, брат, коготок увяз...
Володя сдeлался серьезным.
46 Исторiя Володи тщательно закамуфлирована, равно как и всeх героев этой книги, которые продолжают вести работу и борьбу в Россiи.
-- Да, конечно, Григ... Если н е ч а я н н о -- коготок 423 увяз. А если человeк сознательно идет на такую комбинацiю -- ему виднeе, как дeйствовать, чтобы не увязнуть... Нeт, брат, ты, может быть, думаешь -шкурник я? Ну, что-ж тебe сказать?.. Другого пути я не нашел, чтобы ближе к своему посту стоять... Конечно, потом "полит-каторжане", вот, вродe дяди Боба будут дeйствовать. Но и теперь в аппаратe своих людей тоже, ох, как имeть не мeшает!.. А насчет парт-билета, -- ей Богу, предразсудок... Ты вeдь тоже комсомольцем был? Ну и что, убыло тебя, что ли?
Григ сумрачно отвернулся и помолчал нeсколько секунд.
-- Да не без того...
-- Что, что? Убыло? -- с недоумeнiем переспросил Володя. -- А что именно?
-- Душу замарал, -- глухо прозвучал отвeт шоффера...
-- Ну, что-ж, -- тряхнул головой моряк. -- Прямых путей нам, брат, не давно. Погибнуть -- это каждый дурак может... Нeт, ты, вот, сукин сын (я это не про тебя, Григ) -- ты, вот, сукин сын, говорю, в э т о й жизни выкрутись, да всякое оружiе используй, без всякаго там идiотскаго открытаго забрала. В совeтской политикe рыцарям, брат, жизни нeт... Умереть, да быть разстрeлянным -- это, брат, не трудно. Было бы за что! За пустяк -- это всякiй дурак умрет... Нeт, сукин сын, ты, вот, живым останься, выиграй л ю б ы м и с р е д с т в а м и... Потому что в борьбe за Россiю -- всe средства хороши. А пятна души, Бог даст, потом, уже в Россiи, сотрем... Надо умeть драться... А умирать -- что-ж? Этим теперь никого не удивишь... Как это говорил Маяковскiй:
"В наше время умереть не трудно.
Сдeлать жизнь -- значительно труднeй..."
Вот я и дeлаю, как умeю... Если спросить ум -- так грязно все это... Но совeсть -- повeрьте, дядя Боб, слову стараго друга -- совeсть у меня, ей Богу, спокойна. Потому что в борьбe за Россiю все это зачтется, как нужное... Может быть, к шпiонам отношенiе бывает и презрительное, а без них никакая война не ведется. А мы в совeтской Россiи многое пересмотрeли. И теперешним шпiонам, вот, вродe меня, на службe врага никто 424 потом не бросит слова обвиненiя. На службe Россiи всякая должность почетна...
Побeг No. 2
Прошел цeлый год в подготовкe к новому побeгу, но невидимо для нас око ОГПУ уже слeдило за нами...
И вот, 8 августа 1933 года, ночью в вагонe поeзда, несшем нас по Карелiи, я проснулся от какого-то прикосновенiя. Кто-то держал меня за руки и обшаривал карманы, гдe у меня лежал револьвер.
"Воры!" -- мелькнуло у меня в сознанiи, я рванул чью-то руку. Послышался хруст кости, стон, но в этот момент в лицо мнe вспыхнуло нeсколько электрических лампочек, и черныя револьверныя дула показались перед глазами.
-- Не рвитесь, товарищ! Вы арестованы. Протяните руки!
Борьба была безцeльна. Рeзко щелкнула сталь наручников.
Весь вагон был в движенiи. Старики, рабочiе, инженеры, военные, всe они стояли с револьверами в руках и радовались удачно проведенной операцiи. Как оказалось впослeдствiи, для нашего ареста было мобилизовано 36 чекистов, переодeтых в самые разнообразные костюмы... На каждаго из нас приходилось по 7 человeк, вооруженных и привыкших не стeсняться перед кровью и выстрeлами...
Операцiя была, что и говорить, проведена чисто...
Одиночка
Опять тюрьма... Каменная одиночная клeтка в Ленинградe. Мокрыя, заплеснeвeлыя стeны. Мeшок с соломой на желeзной койкe... 6 шагов в длину, 3 -- в ширину. Маленькое с толстыми брусьями окно вверху. Полутьма и тишина...
Утром звякает затвор форточки и просовывается рука надзирателя с 400 граммами чернаго хлeба. В 12 часов миска супа и в 6 часов маленькая порцiя каши... 425
Ни книг, ни газет, ни писем, ни прогулок... Заживо замурованный...
На первом же допросe мнe предъявили обвиненiя:
1. Организацiя контр-революцiоннаго сообщничества,
2. Агитацiя против совeтской власти,
3. Шпiонаж в пользу "буржуазiи" и
4. Содeйствiе побeгу за-границу...
По каждому из первых трех обвинений полагалась мeра наказанiя, "вплоть до разстрeла"...
Да, не ждал я, что на этот раз останусь жив...
Прошло 4 мeсяца ожиданiя смерти... И вот, как-то утром мнe принесли приговор -- 8 лeт заключенiя в концлагерь...
Хотя по точному смыслу совeтских законов за попытку побeга за-границу, в чем единственно я был, дeйствительно, виновен, в тe времена полагалось заключенiе до 2 лeт, -- волна радости залила мое сердце. Жив!.. Это самое главное!.. А дальше?.. Дальше мы увидим!.. Есть еще порох в пороховницах...
Через нeсколько дней в пересыльной тюрьмe я встрeтился с братом и племянником. Брату тоже дали 8 лeт, а 14-лeтнему юношe, Юрe -- 2 года.
В первую же минуту, когда мы остались одни в камерe и чуть остыла радость встрeчи, послe миновавшей угрозы смерти, -- было вынесено рeшенiе:
"Что бы ни случилось с каждым из нас, куда бы нас ни бросила судьба -в концe iюля бeжать опять во что бы то ни стало"...
___
Б e ж а т ь!.. Легко это рeшить, а каково выполнить?.. Куда нас пошлют? Может быть, за Урал, на сeвер Сибири, откуда до границ тысячи километров...
Впереди была мрачная неизвeстность... Казалось, хуже трудно было бы чему-нибудь случиться...
Но судьба улыбнулась нам... В серединe января 1934 года громадный этапный эшелон был направлен в сторону Урала. Но в этот перiод не хватило рабочей силы в Карелiи для постройки новой гидро-станцiи на рeкe Свирь, ибо тифозныя эпидемiи свели в могилу много 426 тысяч заключенных... И вот, наш эшелон был брошен в Карелiю...
И мы очутились в концлагерe, в тeх мeстах, откуда уже 2 раза пытались бeжать...
И несмотря на жгучiй мороз и ледяной вeтер, когда нас выгрузили, нам было тепло, и мы смeялись...
Смeлость, бодрость, силы и рeшительность еще не были смяты... Неужели, чорт побери, в третiй раз не удастся бeжать?..
Лагерь
Я не буду подробно описывать совeтскiй концлагерь. Надeюсь, что большинство моих читателей прочли книгу брата -- "Россiя в концлагерe"... В ней и моя личная лагерная исторiя...
Приговор в в о с е м ь лeт заключенiя казался всeм нам шуткой. Все равно, так или иначе, мы этого срока не высидeли бы. Принятое рeшенiе нужно было провести в жизнь во что бы то ни стало...
И всe душевныя силы нас троих -- брата, племянника и мои -- были устремлены в одну точку -- на подготовку к побeгу... Все остальное -прочное устройство в лагерe, связь с друзьями и родными, перспективы отдаленнаго будущаго -- отошло на заднiй план. Нужно было быть готовыми к 28 iюля -- дню нашего побeга. Этот день должен бы стать переломным в нашей жизни... Или -- или...