— А я завтра вместе с дьяком Логиновым еду в Коломну. Распоряжусь, чтобы к сбору рати все изготовили.
На следующий день, однако, он лишь послал гонца в Коломну с письмом к воеводе, чтоб начал тот подготовку к приему полков, самому же князю удалось выехать туда только через неделю. И виной тому стала весть от купца, вернувшегося из Крыма. Он прислал гонца, что имеет важное сообщение, которое может изложить только самолично, и что вслед за гонцом выезжает в Москву сам. Князь Воротынский, получив такую весть, естественно, не мог покинуть Москву и нисколько об этом не жалел. Он давно уже ждал этого дня.
Дружинники княжеские встретили купца еще на Десне и привезли его прямехонько в теремной дворец. Сам князь пошел с ним в баню, чтобы прогрел купец бренное тело свое после зябкой дороги. Там и разговор состоялся. Без лишних ушей.
— Ни нойон, ни ципцан не дали посланий. Поосторожничали. И правы оказались: караван мой дважды перетряхивали, а меня и погонщиков до самых до исподних ощупывали. Чтоб, значит, тайна не выскользнула за Перекоп. А тайна великая: сам Селим Второй вдохновляет Девлета. Войско Девлетка уже собрал. Как сказывают, за добрую дюжину туменов перевалило. Со всего миру войско то. Одних ногайцев тумена три. Астраханцев тоже — море.
— Неужели султан не понимает, что себе же яму роет?
— Каво там — понимает! Пушек навез в Тавриду видимо-невидимо. Янычар — тьма-тьмущая. Сам, сказывал ципцан, мурз для городов наших отбирал. И не только из крымской знати, но и из стамбульских. Одно скажу: одолеет Девлетка нынче — считай, нет России больше. Крышка ей. В Татарию ее превратят. Попыжится-попыжится люд русский, только со временем или костьми ляжет, либо отуречится. Как славяне многие южные.
— Верно глаголишь, опасность невероятно велика. Я завтра же государю челом ударю, пусть сам тебя послушает.
— Негоже бы купцу с царем не о пошлинах да не о товарах речи вести.
— Твое слово убедительней. Своими глазами видел, своими ушами слышал. Может, повернет царь лицо свое от Ливонии в сторону Крыма. В раскоряку когда, неладно может все кончиться. Ради России прошу выложить все как на духу. Без страха.
— Что ж, добро. Ради России даю купеческое слово.
Он сдержал клятву. Робел, конечно, отвечая на вопросы царя Ивана Васильевича, но не путался, толково все разложил по полочкам, и так это понравилось самовластцу, что одарил он купца шубой.
Вроде бы что для купца шуба? Эка невидаль. Их у него своих куры не клюют. Только ведь не сама шуба царева дорога, сколько подклад. Он куда дороже верха: тут тебе и чин, и земля с деревнями, тут и беспошлинная торговля…
Впрочем, купец не очень-то обрадовался щедрой царской милости. Поблагодарил, конечно, с низким поклоном. Не станешь же отказываться. Разгневается самовластец. Но с князем Михаилом Воротынским пооткровенничал, когда тот провожал верного исполнителя тайных своих поручений домой. Преподнес князь ему подарок: кубок золотой для меда пенного.
— От меня и от княгини. В приклад к царевой шубе.
— С благодарностью, князь, приму подарок ваш, хотя, если говорить честно, квиты мы: ты — рать станешь готовить знаючи, я — барыш получил знатный и России послужил к тому же. А вот что касаемо царевой милости, сомневаюсь, не станет ли она горше горького. Царь-то наш, прости Господи, сегодня милует, завтра казнит.
— Казнит крамольников, — поосторожничал князь Воротынский, — а верных слуг жалует.
Ничего купец не ответил, поклонился хозяйке дома, затем хозяину и — в возок.
Будет тот разговор лишь на следующий день, сейчас же ни царь Иван Васильевич, ни князь Михаил Воротынский не заметили, что купец не рад подарку. Царь, довольный тем, что щедро вознаградил купца, когда тот был отпущен, спросил Михаила Воротынского:
— Подумал уже, что предпринять?
— Конечно. Перво-наперво, не повезем ни крепостицы, ни города к местам сборки. Сготовить — сготовим, но по временим на местах ставить. Не пошлем посоху на гибель.
— Отступаешься от Приговора Думы?
— Нет. Побьем Девлетку, и как только станет он уползать из земли твоей, государь, мы следом — плоты и обозы.
— Эко! Побьем! Силищу такую. Что я ей противопоставлю? Где я возьму такую несметную рать?!