— Погодим.
— Воля твоя, государь. Только не припоздниться бы.
— Не дави. Сказал — повременим, стало быть, иначе не будет. Тебе же наказ строгий: в оба гляди за князем. Особенно же за его боярами. Через них, если он черное что в сердце имеет, действует. А слуге его ближнему, твоему человеку, как его?..
— Фрол Фролов.
— Фролу этому самому скажи: близко его дворянство. Я извещу тебя, когда настанет время представить мне полный донос. И вот еще… Не князь Михаил Воротынский сечу выиграл, а князь Андрей Хованский. Не опричный бы мой полк да не наемные рыцари Фаренсбаха, сидел бы сейчас Девлетка в Кремле моем. Сегодня же об этом чтоб весь Государев Двор знал. А дальше, думаю, не наша забота: побежит молва по своим дорожкам без удержу.
— Пособить ей можно будет.
— Пособи.
— А еще важно, кто ханский стяг подрубил. Опричники, повел которых Богдан Вельский, молодой воевода да, похоже, из ранних.
— Вот-вот. Подумай, как ловчее сделать, чтоб об этом не только все узнали, но и заговорили.
— Пусть Богдан Вельский на почестном пиру ханский стяг к твоим ногам швырнет, аки тряпку.
— Дело! А я его усажу за свой стол по левую руку. О полке опричном и такое слово: во все, мол, дырки совал опричников, чтоб сгубить полк, только не удалась ему гнусность эта — полк из всех сражений выходил победителем. И у Молодей лишь стойкость немцев-витязей да храбрость опричников принудили главного воеводу пустить в сечу Большой полк и все остальные полки.
— Понял я, государь. Благослови обо всем позаботиться.
— С Богом.
Нужда у царя в князе Михаиле Воротынском отпала. Крымцев он разбил так, что десяток, а то и более лет не сумеют они ополчиться для большого похода. Ни людей, ни денег не достанет. Даже если Польша с Литвой и Турция будут помогать. Надолго успокоятся южные окраины, а за это время укрепиться на них можно отменно, далеко продвинувшись в Дикое поле. Тем более что Приговор Думы есть, зачин князем Михаилом Воротынским сделан знатный, дальше и без него дело пойдет. Пусть не как по маслу, но все едино — ходко. Найдутся добрые исполнители. Из тех, кто далек по крови от трона. Владимировичей же всех нужно — под корень. Всех до единого. А уж князя Михаила — во что бы то ни стало.
Вошел, низко склонившись, князь Андрей Вяземский:
— Время, мой государь, идти на пир. Вели переодеваться.
Начало почестного пира — обычное. Бояре, князья, дьяки и воеводы толпятся в сенях перед Большой трапезной палатой, пустомельствуя. Думали на свой манер о предстоящих жалованиях государя Ивана Васильевича на радостях от великой победы, надеялся каждый, что и ему хоть что-то перепадет.
А еще помалкивали о главном воеводе, удивляясь тому, что его нет среди них. Никак боярско-княжеские верховоды, особенно из перворядных, не могли взять в толк, что же случилось. Неужели герой-воевода попал в немилость? Если так, жди великих бедствий, которые могут затронуть каждого из приглашенных на пир. Обвинят в близости к опальному князю и — в руки Малюты Скуратова. Это пугало уже потому, что начались в Кремле пересуды, будто роль князя Михаила Воротынского в победе над крымской ратью вовсе никакая. Более вреда от него было, чем пользы. Странно такое слушать, но не станешь же возражать. Вдруг и в самом деле опален уже князь-воевода Иваном IV, царем Грозным?
— Заходи. Рассаживайся.
Вторичного приглашения не требуется. Все спешат на свои места, по роду-племени, дабы не припоздниться: очень серчает государь, если кто замешкается и не усядется за стол до его появления. И тут снова недоумение: за царевым столом, который стоит поперек длинного общего стола, на пару вершков от него отодвинутый, кроме малого трона — два стула. Который справа, он для князя Андрея Хованского, об этом всем уже известно, а вот для кого тот, что слева — тут недоумение у всех.
Входит царь. Все поднимаются поспешно, насколько позволяют праздничные тяжелые одежды, склоняют головы в высоких горлатных шапках. Ждут, когда Иван Васильевич — тоже в бархате, шитом золотом, серебром, жемчугом и самоцветами, — угнездится на своем троне.
А место слева от государя пустует. Не для Михаила ли Воротынского поставлен, хотя его самого и нет на пиру? Выказать, должно быть, уважение князю-воеводе, ближнему государеву слуге?
Дальше все узнаваемо: сейчас наполнят царю-батюшке кубок фряжским вином, и царь, подождав, пока наполнят кубки всем остальным, начнет по обычаю своему велеречиво и длинно глаголить.