Молодой Ленинград ’77 [Литературно-художественный альманах молодых писателей]

Дальнейшие события развертывались стремительно. Не успели фашисты сообразить, в чем дело и чем объяснить странное поведение пленного, как на поляну с трех сторон выскочили Восков, Хромов и Батуров с автоматами на изготовку.

— Хенде хох! — крикнул Николай.

Немецкий офицер вскинул пистолет, но выстрелить не успел. Его опередил Бугров, который, скрываясь невдалеке за сосной, держал эсэсовцев на прицеле. Сраженный пулей лейтенанта, фон Гросс неестественно взмахнул руками и замертво рухнул на землю. Опешившие солдаты послушно подняли руки.

— Вот так-то лучше, — поучал Восков, отбирая у них оружие.

Иван подбежал к Власову, заботливо, как медсестра, расстегнул гимнастерку, разрезал окровавленную тельняшку. И отпрянул: на груди у Федора зияли четыре пулевые раны.

— Федя, браток, потерпи. — Иван склонился над Власовым, стараясь уловить его дыхание. — Немного потерпи. Мы тебя мигом в медсанбат доставим.

Он открыл флягу и влил в рот Федору несколько глотков.

— Спасибо, Ваня, — еле слышно проговорил Федор, чувствуя, как в груди у него разливается тепло. — Я выдержу..» Мы еще споем в нашем лесу… Обязательно…

— И к Зине вернешься, Федя. Она ждет, — продолжал подбадривать Иван.

При упоминании о Зине Власов слабо улыбнулся и закрыл глаза.

Подошел Бугров, спросил осторожно, тихо:

— Жив?

— Будет жив, — отозвался Иван. — Крепкий балтиец.

— Тогда в путь-дорожку. Задерживаться нельзя.

Федор почувствовал легкий толчок и покачивание. Понял: его подняли и понесли. Усилием воли открыл глаза. Носилки, на которых он лежал, несли пленные немцы. Рядом шагал лейтенант Бугров. Его рыжебородое лицо было суровым и сосредоточенным. Впереди мелькала кряжистая фигура Ивана. Сквозь раскидистые кроны деревьев виднелось темнеющее небо.

Покачивание убаюкивало. Власову показалось, что качается не он, а весь лес вокруг него. Опять закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Глаза заволокло туманной пеленой.

Где-то далеко в стороне тревожно прокричал чибис. Настоящий луговой летун-забияка. Его голоса Федор не услышал. Тяжелое забытье навалилось на него.

Владимир Пидгаевский СТИХИ

НА УЧЕНИЯХ

Безропотная ночь на полигоне.
Луна ушла прожилками тропинок.
Мой БТР в последнем эшелоне
Упорно разбуксовывал суглинок.

Туман был крепче выхлопов бензина,
Въедался в души,
Разъедал глаза.
Ревела многоосная машина,
Царапала поверхность и ползла.

Ночную темень вспарывали взрывы.
И не было врагов как таковых,
И впереди шагали командиры,
Не видевшие в жизни штыковых…

НА РОДИНЕ

Прошагать бы росой предзакатною,
Пусть кукушки еще не спят
И озера
Стреляют щурятами,
Кряквы крякают на утят.

Камыши раздвигая бережно,
Заглянуть в голубой простор,
Где натруженный месяц селезнем
Чистит перышки перед сном,

Где дремучесть лесов без края,
Где кузнечик спит на листке…

Засыхает заря ржаная
Хлебной корочкой
На окне.

Виталий Иванов В КИНО Стихотворение

Смотрели прямо на меня
Края кровавые воронки,
И я был посреди огня
В кричащем маленьком ребенке.

Прямой наводкой смерть вела
Огонь из тысячи орудий.
Война давно уже прошла,
Ее почти забыли люди.

И это — фильм. При чем здесь я,
Для нового рожденный века?
Как дико! Словно муравья,
Вдруг раздавили человека!

При чем? Но если это мать
В орущем месиве воронки
И мне придется умирать
Вот в этом маленьком ребенке?!

В кино иль жизни? Тишина.
Все пушки бьют. Темно от боли.
Меня с ума свела война,
И я умру в случайной роли,

Умру, разбивши свой мирок
Из лун, туманов, синецветий,
Воскресну вновь и выйду в бой
За все, что дорого на свете!

Владимир Скородумов КОМАНДУЮЩИЙ Рассказ

После поражения фашистской армии под Москвой геббельсовская пропаганда вопила, что причина отступления — плохие русские дороги. А проиграв войну, уцелевшие гитлеровские генералы заявили — виноват фюрер и плохие дороги в России. И выходит: они проиграли войну из-за наших плохих дорог, а мы ее выиграли из-за этих самых дорог.