— Люди погибли! — осмелился прикрикнуть на машиниста Василий Никитич. — А ты тут руками размахиваешь без толку!
Толстяк будто костью подавился, испуганно уставившись на старика.
— Так какого черта ты тут стоишь? — пришел в себя машинист. — Где у вас селектор? Звони скорее в Дениславль дежурному и своему начальству!
Василий Никитич подчинился машинисту и устало побежал к дому, по тут же остановился и окликнул машинистов:
— Эй, механики!.. Дружки! Как же я от ребят-то уйду? Ведь завалило их… Может, еще живые…
— Беги скорее к селектору! — отмахнулся толстый машинист. — Мы посмотрим!
И он побежал вслед за своим напарником, молодым, длинным парнем.
Василий Никитич затрусил к жилью. Когда машинисты прибежали на место крушения, то увидели плачущую девушку, лихорадочно разрывающую голыми руками кучу балласта. Это была Зина. Увидев машинистов, она еще громче запричитала и ожесточеннее заработала руками. Машинисты все поняли без слов и присоединились к ней.
— А точно, что здесь?.. — на всякий случай спросил толстяк.
— Здесь… Мы почти рядом стояли… Меня только немного засыпало… А ее…
Зина говорила прерывисто, клацая зубами, будто ее вытащили из проруби.
— Да вот же, вот она! — закричал старший машинист, разгребая пятернями балласт.
Валя лежала ничком. Ее перевернули на спину, и толстяк приник ухом к ее груди.
— Живая! — воскликнул он.
Но остальные и без него поняли, что Валя жива. Ее лицо медленно оживало, покрываясь слабым румянцем. Вдруг Валя протяжно простонала и стала жадно хватать ртом воздух. Вскоре она открыла глаза и недоумевающе оглядела склонившиеся над ней лица.
— Валя! Валечка! — кинулась к ней с поцелуями Зина, всхлипывая и смеясь одновременно.
— Ну вот и хорошо, — оживился толстяк. — Порядок! Значит, все живы?
— Ой! — вдруг воскликнула Зина. Лицо ее сделалось снова испуганным. — Алик же!.. Его тоже засыпало… Платформа… Я видела…
— Где? — быстро спросил машинист.
— Там… на обочине.
По кучам балласта машинисты взбежали на насыпь. Зина устремилась за ними. Валя тоже поднялась и, пошатываясь, пошла вслед за всеми.
— Вот здесь он был, — сказала Зина, остановившись у злополучного рельса.
Теперь тут на кучах мягкого желтого балласта, зарывшись в него бортами, покоилась громадная платформа вверх колесами.
— Черт бы побрал, — буркнул все тот же толстяк, отгребая руками балласт от борта платформы. Второй машинист еще не произнес ни слова. Он молча делал все то, что и его старший товарищ. — Лопата есть?
— Есть, — отозвалась Зина и кинулась искать ящик с инструментом. Он высовывался одним углом из кучи балласта. Зина отчаянно заработала руками и вскоре добралась до совковой лопаты.
Мужчины по очереди швыряли балласт лопатой, обнажая борт платформы.
— Есть, вот он, — тихо сказал молодой машинист, когда под лопатой показался кирзовый сапог…
Вдавленное в балласт бортом платформы тело Альки отрыли руками, отнесли под откос и положили на траву.
Прибежали Василий Никитич и Галя.
Старик молча снял фуражку и, стоя над Алькой, жмурился от слез, как от яркого солнца. А Галя, побледневшая и тихая, присела возле Альки и белым носовым платочком стала счищать песчинки с посиневшего Алькиного лица.
С обнаженными головами тут же нетерпеливо топтались машинисты.
— Беда бедой, батя, а дело не ждет, — вполголоса сказал старший из них, тронув за локоть старика. — Тут уж ничего не поделаешь.
— А? — обернулся тот. — Да-да… Доложил я дежурному… Велено вам голову состава тащить в Дениславль. А за хвостом пришлют локомотив из Черного Волока.
— А что нечетный путь свободен, сказал?
— А как же. Он сам спросил.
— Добро, батя, — кивнул машинист. Он немного помедлил и добавил: — Ну, а в причине… начальство разберется. Не нам судить. Ну, пока. Ни пуха.
И машинисты заспешили к своему тепловозу.
Когда тепловоз увел часть состава в Дениславль, на месте крушения появился Сенька. Он дико таращился на громадные платформы, застывшие в разных местах, и беззвучно шевелил губами. Увидев лежащего на траве Альку и склонившихся над ним людей, он робко стал приближаться к ним. Навстречу ему шагнул Василий Никитич и, ни слова не говоря, наградил его звонкой оплеухой. Он, старый железнодорожник, давно уже разгадал, что Сенька является главным виновником крушения.
— Ты чего? — заскулил Сенька, плюхнувшись в песок и потирая ушибленную щеку. — Еще дерется… Я виноват, да? Я все сделал, как надо… Как учили…