Василий Никитич нервно чиркал спичками и все не мог прикурить сигарету. Наконец он прикурил, несколько раз жадно затянулся и заговорил:
— Ты какого дьявола дуешь в рожок, ежели у тебя не установлены сигналы? Выходит, ты нарочно пустил поезд-то под откос и Альку загубил? Ну-ка, скажи мне, я послушаю.
— Чего мелешь-то? — плаксиво отозвался Сенька. — «Нарочно»… Я и щиты поставил, и петарды… Иди посмотри…
— Видали?! — задохнулся старик. — Он поставил щиты! Так это после того, как поезд прошел! А в рожок-то ты зачем прогудел перед носом поезда? Вот что мне непонятно.
— Так я же дал сигнал бдительности, — захлопал глазами Сенька. — Один длинный, один короткий. Известил, что приближается поезд.
— Тьфу! Осиновая твоя голова! — вконец разошелся старик. — Да разве ж был уговор о сигнале бдительности?! И речи не было! Сам-то ты сообрази, можно ли услышать короткий сигнал за целый километр?.. У тебя же получился не сигнал бдительности, а просто оповестительный. Ведь мы-то слышали один длинный гудок. Спроси кого хошь… Вот теперь и кумекай, каких ты делов натворил…
Съежившись, Сенька сидел неподвижно на песке, не смея взглянуть в ту сторону, где лежал Алька. Только теперь до него дошло, что он совершил преступление. Дернул же его черт подать сигнал бдительности. А для чего, спрашивается? Хотел повыпендриваться, мол, вот я какой зоркий да бдительный? Вижу, мол, поезд, после прохода которого можете спокойно менять рельс? Но откуда ему было знать, что бригада не услышит короткого сигнала.
Но это раскаяние чуть копошилось в нем. Да и чего зря раскаиваться? Раскаянием сейчас ничего не изменишь. Да и Альке не поможешь. Конечно, жалко Альку, хороший был парень, но чего уж теперь забивать себе голову мыслями о мертвом?.. Все теперь на него, Сеньку, давить станут. Попробуй тут выкрутись.
Галя наконец поднялась на ноги, прощальным взглядом приласкала Альку, повернулась и с широко распахнутыми глазами и неживым лицом степенно направилась к жилью. Когда она проходила мимо домика ребят, то увидела Юрку. Тот сидел на скамейке крылечка, вытянув ноги и закинув голову на низкие перила. Услышав шаги, он встрепенулся, но больно кольнувший девичий взгляд заставил его застыть, и Юрка несколько секунд сидел в неловкой позе. Опомнившись, он спрыгнул с крыльца и догнал девушку.
— Галка!.. Галка!.. Мне н-надо с тобой п-поговорить! — едва вымолвил Юрка, стараясь поймать девичью руку.
— Негодяй! — как плетью ожгла она своими глазищами ненавистного парня.
Юрка остановился в растерянности, но тут же снова догнал девушку.
— Галка! Галочка! Поговорить надо… Хоть минуту…
— Подлец!
— Галочка!.. Прости… Я же люблю тебя… Слепая ты, что ли?
— Ненавижу! — вдруг вскричала она, повернувшись к Юрке. — Оставь ты меня в покое!
Глаза ее вдруг покраснели, прыснули слезы, и девушка, закрыв глаза ладошкой, свернула с тропинки и бросилась к близкой опушке леса.
Со стороны Черного Волока на предельной скорости неслась съемная дрезина ТД-5. Отвернувшись от сумасшедшего ветра, на ней сидели ревизор по безопасности движения поездов Сеничев, начальник дистанции Коваль, старший дорожный мастер Старовойтов, дорожный мастер Денисов и водитель, здоровенный дядька в защитных очках и брезентовом плаще.
Когда на обочине показался желтый щит, водитель немного сбавил скорость. Перед красным щитом, обернувшись к Ковалю, он крикнул:
— Красный!
— Остановись! — приказал Коваль.
Дрезина резко сбавила скорость и остановилась. Стало тихо. Ветер пропал. Люди ступили на шпалы размяться.
— Вы что-нибудь понимаете, Владимир Петрович? — оглядевшись по сторонам, спросил Сеничев у Коваля.
— Признаться, ничего не понимаю, — ответил тот. — Но… Красный-то щит стоит. Можно сделать вывод, что машинист не заметил его… Вот и, пожалуйста, крушение.
У Коваля появилась надежда, что в крушении поезда виноваты машинисты, то есть движенцы, а не его подчиненные — путейцы.
— Выводы делать рано, Владимир Петрович, — сказал ревизор. — Но сдается мне, что здесь что-то не то.
Сеничев потоптался в раздумье около щита и сказал Денисову:
— Уберите его, Степан Иванович. Он теперь ни к чему.
Денисов вытащил из земли кол, к которому был прибит красный щит, и положил его тут же, на обочину.
— Поехали, время дорого, — сказал Сеничев.
Только дрезина успела набрать приличную скорость, как под колесами ружейным выстрелом хлопнула петарда. Водитель нажал на тормоз, и дрезина на малой скорости наехала на вторую петарду, помяв ее.
— А это что за чудеса? — будто сам себя спросил удивленный ревизор. — Почему здесь стоят целехонькие петарды?