Игорь положил на ржавую трубу дощечку. Сели. Вокруг валялись прутья, мотки толстой проволоки, стояли высокие железобетонные цилиндры. «Подходящее место для объяснений! Представим, что это цветы и деревья, а пыль на дороге — река».
— Ты, наверное, думаешь, что у меня с Юрой Гончаровым что-то такое?.. — внезапно спросила Надя и не нашла слов продолжить.
— Об этом все знают!
Надя возмутилась:
— А почему никто не подумал, что у нас просто дружеские отношения? Разве это невозможно? Ты скажи, разве этого не может быть?
— Конечно, может быть, — неохотно согласился Игорь.
— Все его бросили, а потом эта дурацкая история с рыбалкой… И вообще у меня не только с ним, но и со всеми ребятами хорошие отношения.
— И чтобы отношения не портить, ты со мной как-то… украдкой разговаривала? — съязвил Игорь.
— Игорь! — с обидой воскликнула Надя. — Ты на меня смотришь как на свою собственность!
Игорь растерялся:
— Какая собственность! При чем здесь собственность?
— При том! Как ты со мной разговариваешь?
— Как могу.
— Нет, ты сегодня не в настроении. Проводи меня, перерыв уже кончился.
«Не так я с ней разговаривал, — сокрушался Игорь. — Не в ту сторону занесло. Ведь я никакого права не имею ее упрекать».
С трудом выдавил из себя:
— Извини, если я что-нибудь не так сказал. У меня действительно неприятности. А насчет поездки я узнаю.
— Игорь, пойми меня правильно… — сказала Надя и замялась. — Я хочу сказать… ты подумаешь, что я напрашиваюсь. Я бы поехала на тот берег с кем угодно. Если бы пригласили. Но никто не приглашает… А у тебя возможностей больше, чем у других.
— Спасибо, обрадовала! — упавшим голосом произнес Игорь. — А я думал, ты без всякой корысти…
Надя спохватилась:
— Ты неправильно меня понял, я неточно выразилась. Сейчас мне некогда, надо идти работать, а потом я тебе все-все объясню. Не обижайся, — сказала она просительно. — Я совсем другое имела в виду. До свидания. Мы еще поговорим…
«Загадочное существо! — тоскливо подумал Игорь. — С самого начала не понимал ее поведение, а сейчас тем более ничего не понятно. А, лучше заниматься бетоном. О ней совсем не надо думать. Не надо думать, а вот думаю же! Неужели она от всех хочет выгоду иметь?»
Почетное дело — выравнять гравий в последнем квадрате — случайно выпало Валерке Бодрову. Он действовал лопатой, остальные стояли и смотрели, бросая реплики:
— Внимание! Исторический момент!
— Здесь будет поставлен памятник! В историю войдешь!
— Где кинохроника? Где Гончаров? Пусть увековечит!
— Валера! Как же ты просмотрел? Сгоняй за ним, уговори. Теперь вы ближайшие друзья, оба экономисты, оба хотели на больных в рай въехать.
Валерка остановился. Хоть льстило ему всеобщее внимание, но такого поклепа стерпеть не мог. Неловко ухмыльнулся:
— Я же не для себя старался, для общества. Мне лично ничего не нужно.
— Слыхали? Валерка стал общественником! Альтруист и гуманист!
— Ну ладно, чего прицепились, — смущенно бормотал Бодров. — Шуток не понимаете?
«Всегда так: чем больше человек гребет себе, тем громче кричит об интересах общества», — обобщил Игорь незначительный факт.
Его потянуло на откос, своими глазами посмотреть, что песчаная история закончилась навсегда. Всю неделю он ходил сам не свой. Наконец не выдержал, обратился к Маркову с просьбой устроить самую строгую проверку. Марков сказал: «Ты думаешь, я так и позволил бы нарушать проект? Я давно уже сам проверил. Извини, что бросил тебя, как щенка в воду. Но, честное слово, нужно вас приучать к самостоятельности. Многие ведь и шаг боятся ступить без согласия начальства. Какие из них работники!» Игорь, конечно, был доволен, что все обошлось благополучно, но особой радости не испытывал. А раньше казалось — если уладится с откосом, будет самым счастливым человеком.
Зрелище надоело. Ребята закричали:
— Кончай икебану наводить! Не танцплощадку строишь!
— Достаточно. Абзац, — сказал Илья и по привычке поднял над головой скрещенные руки. — Большой перекур. Полчаса. Потом видно будет, что делать. Мастер без работы не оставит.
— Все. Никогда, наверное, в жизни не придется таскать плиты и бросать песок, — сказал Валерка. — Вроде грустно как-то…
— Нашел о чем грустить! Радоваться надо. А если грустно, вон плиты лежат, таскай на здоровье с места на место.
— Бесчувственные вы люди! — сокрушенно вздохнул Валерка.
С востока быстро надвигалась темная туча. Глухо погромыхивало. Запахло свежестью. Побелели электрические провода, ослепительно светился видный с откоса клочок реки, праздничный вид приобрели жалкие производственные строения. Извилистой трещиной дернулась по туче белая молния.