— Хорошие ребята, работать могут.
— Мне Илья Брегов не нравится. Грубый такой, мрачный, слова по-хорошему не скажет. Я его даже боюсь.
— Да, парень он мрачноватый, — согласился Игорь. — То ли в самом деле с ним что-то случилось, то ли напустил на себя. А вообще-то оригинальный человек. После первого курса зачем-то в армию ушел…
И они принялись вспоминать ребят из своего отряда. Игорю все равно было, о чем говорит Надя. Все ее слова представлялись интересными и значительными.
— У меня такое чувство, как будто я с тобой давным-давно знаком, — вырвалось у Игоря. — И кажется, все, что скажу тебе, ты поймешь!
— Но мы совсем не знаем друг друга, — возразила Надя.
Было прохладно. Заметно переместились созвездия. Впереди, в низине, смутно темнел лесок, как ватой укутанный поднимающимся густым туманом.
— Пора возвращаться, — тихо сказала Надя. — Я-то во вторую смену, а тебе тяжело будет работать.
Растроганный Игорь осторожно коснулся ее плеча.
Назад они дошли быстро. Неподалеку от своей палатки Надя остановилась.
— Ты доволен сегодняшним вечером?
— Конечно, — приглушенным голосом сказал Игорь.
— Я тоже. — Она подала теплую руку. — Теперь до свидания. Не надо меня провожать.
Надя неслышными шагами пошла к палатке. Игорь постоял, глядя ей вслед, но не заметил даже, как она откинула входной полог. Глубоко вздохнув, направился в штабной вагончик, где жил вместе с командиром, комиссаром и завхозом.
Все уже спали. Игорь осторожно разделся, забрался на верхние нары. Не спалось. Взбудораженный, он перебирал в памяти прошедший день, который казался очень длинным, вспоминал Надю, ее лицо, улыбку, слова. Хотелось сделать что-то особенное, думать о чем-то значительном.
Решив, что теперь долго не уснет, Игорь включил приделанную у изголовья лампочку, достал из-под подушки толстую книгу. В Ленинграде выпросил у приятеля том Платона. Запала ему в голову мысль, что все человеческие истины давным-давно открыты, а мы или не обращаем на них внимания, считая слишком простыми для нашего сложного времени, или же основательно забыли. Игорю казалось, что чем древнее истина, тем она свежее и глубже.
Игорь открыл книгу, стал читать, но то и дело отвлекался, вспоминая Надю. Скорее бы следующее воскресенье, чтобы можно было съездить в тайгу! Он воображал, как они сойдут с катера, поднимутся на сопку, какое будет у нее выражение лица. Себя видел в мечтах ловким, остроумным, находчивым. «Надя, Надя, думаешь ли ты сейчас обо мне?»
Игорь поднялся на железнодорожное полотно и, присев на горячие рельсы, закурил. Солнце жгло немилосердно, удушливо пахло креозотом, над шпалами струился перегретый воздух. Внизу рыбьей чешуей блестела протока, влево от нее за деревьями проглядывало крохотное озерко. Искупаться бы сейчас. Да неудобно: ребята по двенадцать часов вкалывают в этом пекле и не жалуются. Им-то и на десять минут нельзя оторваться от работы. Особенно бетонщикам. Сверху видно было, как по откосу бегали с лопатами ребята, обнаженные по пояс. Нарушение инструкции, но разве повернется язык приказать надеть рубахи? Лучше уж выговор получить.
Игорь посидел еще немного, прикидывая, что должен сделать до вечера, и направился в самый конец откоса, где работала бригада Ильи Брегова, которую окрестили бригадой ломовиков. Ребята срезали на откосе песок до определенного уровня, набрасывали гравий, таскали и укладывали плиты. Грубая, черная работа, но совершенно необходимая.
— Здравствуйте, ударники! — нарочито бодро крикнул Игорь.
Кто ответил, не отрываясь от дела, кто промолчал. Чувствуя себя очень неловко, Игорь спросил:
— Как дела, Илья?
Брегов приостановился, опершись на лопату, мрачно посмотрел на Игоря и недовольно ответил:
— Вот будет перекур, тогда и поговорим о деле. — Взглянул на часы. — Через час пять минут отдых.
И начал бросать песок, не обращая внимания на Игоря. Не позволяя себе обидеться, Голубев как ни в чем не бывало сказал:
— Поработаю я с вами. Что у вас тут самое трудное?
— Саша Панин, иди побросай песочек, пусть мастер таскает плиты. Ему полезно размяться.
Плиту цепляли толстыми прутьями и вчетвером несли наверх. Тяжело было шагать по гравию, по песку. Но Игорь быстро приспособился и даже почувствовал удовольствие от физической нагрузки. К чему другому, а к работе за два строительных сезона он привык, так что напрасно ехидничал Брегов насчет разминки.