Лариса Дианова
СТИХИ
МИРАЖ НА ЛАДОГЕ
Исчезли силуэты облаков.
Ни солнца,
Ни волны,
Ни берегов.
Все невесомо, зыбко и нечетко.
Из полусвета наплывает лодка.
Все ближе полулодка-полутень
Сквозь полублики, полувечер-полудень.
Смотрю, прислушиваясь чутко.
Все ближе, ближе…
Да ведь это утка!
Смешная чомга,
Вздыблен хохолок,
Да глаза любопытный уголек.
И снова тишина оцепененья.
Ни всполоха,
Ни всплеска,
Ни движенья.
ДОРОГА ЖИЗНИ
От Кобоны до Кивгоды
Мы идем не за выгодой,
Не дорогой натоптанной,
Не извилистой тропкою,
А по насту канала
Да по наледи талой.
Лед на Ладоге ухает.
Лед зенитками бухает.
Лед на Ладоге ахает.
Натерпелись тут страха мы
В те далекие годы…
Помню черную воду.
Жутко черную воду.
Смутно — толпы народа.
Нас поили из кружки
Обжигающим чаем.
Нас грузили в теплушки.
Нас теплушки качали.
Увезли от блокады,
От голодного ада,
От бомбежек, снарядов
И от стен Ленинграда.
Только пирсы остались.
Полусгнившие сваи.
Только пирсы да стаи.
Перелетные стаи.
НА РОДИНЕ А. ПРОКОФЬЕВА
В Кобоне на месте сгоревшего дома Прокофьева растут три березы, посаженные Александром Андреевичем.
Опять Кобона. Строгие места.
На всем глубокой старины налет.
Каналы, обелиск да церковь у моста.
Здесь по-прокофьевски соловушка поет.
Заросшие надгробья и кресты.
Уходит в озеро, покачиваясь, дора[1].
К подножью трех берез я положу цветы —
Последний дар лугов, полей и бора.
Цветы поэту. Крохотный букет.
На этом месте дом стоял когда-то.
Пока в Кобоне памятника нет.
Лишь три березы да забор дощатый.
БАБКА НАСТЯ
Коренастая бабка Настя.
Лоб и щеки изрыли морщины.
Тяжелы, узловаты запястья.
Плечи сильные, как у мужчины.
Молча ждет. Рыбаки придут.
Им ведь непогодь не впервой.
Волны в берег набатно бьют.
Громы мечутся над головой.
Стало небо черней земли.
Стала Ладога тучи черней.
Волны вздыбились на мели,
Как табун одичавших коней.
С гребня вала скользнула лодка,
Мчится к пирсам наискосок.
Ловит Настя канаты ловко,
Лишь слезинка в песок.
УТРО
Еще темно.
Тревожно дремлет свет.
Зарянка первая поет рассвет.
Вот куропач в болоте хохотнул.
Журавль курлыкнул. Шумно лось вздохнул.
А в три часа, таинственно, как встарь,
Ночную тишь взорвал седой глухарь.
Зеленым горлом он поет рассвет.
Все ближе утро. Ближе свет.
Дрозды прозрачней радужных стрекоз, —
Хвосты и крылья светятся насквозь.
Так первый луч раскрашивает день,
Стирая дрему, тишину и тень.
Легко, просторно дышит грудь.
Счастливой будь, земля!
Счастливой будь!
НА ТОКУ
На земле копылуха квохчет,
Нежным зовом тревожа рассвет.
Глухариная песня грохочет
Над землею тысячи лет.
Песнь клокочет.
Песня ликует.
Песня ночи покров разрывает.
Он токует.
Он страстно тоскует.
Он любимую призывает.
Я стою у осины тихо,
Вместе с лесом весну встречая.
Кареглазая глухариха
Чистит перышки, отвечая.
На беду наши встретились взгляды.
Всполошилась, всплеснула крылами,
Закричала: «Засада! Засада!» —
И над лесом кругами, кругами.
До свиданья! Летите, летите.
Пусть всегда будут ясными зори.
Напугала — извините.
Да минует вас горе.
Виктория Петрова
СТИХИ