Восков возвратился возбужденный. Не часто с ним это случалось — хладнокровие и спокойствие командира первого отделения Николая Воскова, в недалеком прошлом студента института иностранных языков, были известны всей роте. Умные, спокойные глаза, поджарая фигура, легкая походка сочетались с ловкостью и силой. В добавление ко всему Николай неплохо владел немецким, мог допросить пленного. Мог и команду подать по-немецки, чтобы в сутолоке ближнего боя сбить врага с толку.
Бугров с нетерпением ждал доклада.
— Ну, что там?
Восков встал рядом с Бугровым и повернулся к опушке.
— Справа, — он показал рукой, — от деревни в лес зашел человек, похоже женщина.
— Не разглядел, что ли?
— По одежде не разобрать, а лица не видел. Но походка… женская.
— Ясно дело, баба, — усмехнулся Романчук. — Откуда там сейчас мужику взяться?
Бугров молча повернулся к Романчуку. Взгляд у командира взвода тяжелый, строгий. Ухмылка на лице Кузьмы вытянулась в виноватую улыбку.
— Продолжай, — снова обратился Бугров к Воскову.
— Когда человек зашел в лес, из деревни тем же курсом вышли два немца.
— Точно два?
— Точно.
— Где они сейчас?
— Подходят к лесу.
Младший лейтенант ухватился за бородку, словно там рассчитывал найти необходимое решение. А мысль, конечно, работала сама собой. Шестеро против двух — можно рискнуть. Но кто тот, который вошел в лес первым? С кем будет он?
— Восков, Романчук и Власов пойдут со мной. Хромов и Бородин остаются здесь. Прикроют нас в случае чего, — повернулся он к Николаю. — Сходи, объясни им задачу. И догоняй.
— Есть. Понятно.
Старшина снова скрылся в кустах.
Услышав свою фамилию, Федор подался вперед — вот и решительный момент. Надо приготовиться к действию. Потрогал гранату на поясе, крепче сжал автомат. Он еще не вполне представлял, что происходит вокруг, но был готов ко всему. И вдруг ощутил на себе пристальный, критический взгляд Бугрова. Перехватил ироническую усмешку Кузьмы. Понял: неспроста. «Что-то делаю не так», — мелькнуло в сознании. Неужели они не понимают, что ему не терпится добраться до настоящего дела?
— Действовать внезапно и бесшумно, — сказал Бугров. — Стрелять только в крайнем случае. — И, обращаясь специально к Власову, добавил: — Гранаты отставить. Деревня рядом, услышат. Штык приготовь.
Вот так, новичок, привыкай к обстановке. Учись уму-разуму. Да вида не подавай, что досадуешь на себя. Где он, этот штык? Федор правой ладонью нащупал рукоятку. Почувствовал себя увереннее.
— Не горюй, браток Федя, — Кузьма снисходительно подтолкнул Власова в бок. — И с холодным оружием бывают горячие схватки.
Федор недовольно отодвинулся.
Пошли цепью. Командир взвода в середине, рядом с ним Восков, Романчук слева, ближе к опушке, Власов — справа.
Весенний лес плохо приспособлен для маскировки. Деревья и кусты почти голые, травы нет. Помогали пни и валежник. Да утренняя сумеречность. Выручали маскхалаты, натренированность и острый глаз. Главное — увидеть врага раньше, чем он тебя. Остальное — дело техники.
Первым фашистов заметил Власов. Так уж получилось. Подал знак командиру взвода, притаился у корневища большой сосны, поваленной ветром, и стал наблюдать. То, что он увидел, поразило его. В глубь леса, не соблюдая дороги, петляя между деревьями, бежала женщина. Никаких сомнений — женщина. Пальто у нее расстегнулось. Платок сбился с головы и висел на плечах. Поверх него в такт бегу метались в беспорядке рассыпавшиеся пряди светло-каштановых волос. Следом за женщиной бежали два немецких солдата. Вскоре стали слышны их выкрики.
— Хальт, фрау! Хальт! — кричали они вразнобой.
Женщина бежала, не оборачиваясь и не отвечая. Она тяжело, прерывисто дышала и часто отбрасывала рукой спадавшие на лицо волосы.
Слово «хальт» было знакомо Федору. «Ловят партизанку, — была первая мысль. — Но почему не стреляют? И почему только двое? Против партизанки фашисты выставили бы не меньше взвода».
Он посмотрел на Бугрова. Тот подавал сигнал: «Тихо, спокойно». Федор уже знал манеру командира не торопиться ни при каких обстоятельствах. Надо продолжать наблюдение.
Между тем немцы настигли свою жертву. Произошло это метрах в тридцати от того места, где притаился Федор. Он видел, как женщина в изнеможении остановилась и повернулась лицом к фашистам.
— Что вам от меня нужно? — крикнула она. — Уходите!
Женщина была невысокого роста, щупленькая, с бледным осунувшимся лицом. Голос ее звучал по-детски жалобно, и в то же время в нем чувствовалась гневная сила протеста. Она сжала кулаки, будто приготовилась драться, и даже сделала угрожающий шаг навстречу своим преследователям.