Валерка спокойно заметил:
— Подумаешь, озеро. Лужа какая-то. Тебе что, купаться там?
— При чем здесь купаться! При чем здесь мне? — закричал Игорь. — Ты подумал, что на этом месте останется сплошная грязь? Нельзя из-за дурной прихоти уничтожать природу!
— Ерунду говоришь, — снисходительно возразил Бодров. — О людях надо заботиться. Всем осточертела каша, с нее много не наработаешь. А подкормимся рыбкой, горы свернем, три плана выполним!
— О людях заботитесь! — с горечью произнес Игорь. — Из-за таких, как вы, дышать скоро нечем будет.
Массивный и волосатый Борис Лашевский, опершись на лом, прислушивался к спору и загадочно улыбался, будто доступно было ему иное, глубокое и верное, а эти мелкие распри для маленьких ребят.
— Вот Илья идет, — ехидно сказал Валерка. — Он тебе сейчас вправит мозги.
Подошел Брегов. Ноги по колено в грязи, тело исцарапано кустарниками. Но возбужден, доволен.
— Все правильно, ребята! Разница в уровнях полтора-два метра.
— Я запрещаю уничтожать озеро! — взорвался Игорь. — Прекращайте дурацкую рыбалку и возвращайтесь на откос!
Брегов с изумлением посмотрел на него:
— Ты что? На солнце перегрелся?
— Я не перегрелся! Это преступление — уничтожать природу!
Илья пожал плечами:
— Какая природа? Да ты или не выспался, или еще что… И вообще это тебя не касается. Насчет производства я, может быть, и послушался бы. Может быть! Конечно, если бы ты не нес такую чушь. А всем остальным распоряжается командир, и незачем тебе лезть не в свое дело. Покомандовать захотелось? Власть показать? Так нет у тебя никакой власти, запомни это раз навсегда!
— За такие дела тебя надо под суд! Пойду в милицию, раз не понимаешь человеческого языка!
— Попробуй только! — с холодной яростью процедил Брегов. — Посмотрю, что от тебя останется! Здесь милиции нет, и ты просто дурак!
— Я последний раз приказываю! Прекратите это свинство!
Илья презрительно усмехнулся:
— Очень-рад, что последний. Не будешь больше надоедать. Я тоже последний раз заявляю: тебе не подчиняюсь, рыбалку буду продолжать!
Игорь потерянно стоял, опустив голову.
— В самом деле, Игорь, — сочувственно сказал Валерка Бодров. — Ты же не из рыбнадзора, зачем себе нервы портишь?
— Я, Валерка, просто как человек не имею права не вмешаться. Должность тут совершенно ни при чем. Я сейчас еду в лагерь за Володей. Его-то вы обязаны послушаться.
— Езжай, езжай, — пробормотал Брегов, повернувшись спиной, — кончился базар, давайте-ка долбить.
Игорь бегом побежал на дорогу. Попутной машины долго не было. Стоять на месте он не мог и в нетерпении зашагал, поминутно оглядываясь. «Не успеют же они за час-полтора прорыть канаву… Не должны успеть. Какой я дурак! Милицией грозил! В истерику впал. Надо было сразу ехать за Володей. Или прямо к Маркову обратиться? Нет, нельзя, некрасиво… Черт, когда же машина будет?»
Только минут через тридцать его догнал многотонный «Уралец». Игорь забрался в кузов. Уверенно и ровно гудел мотор, машина своим мощным ходом как бы сглаживала выбоины дороги — ни толчка, ни тряски, как будто и нет движения, только встречный ветер прохладой овевает лицо да набегают и отскакивают придорожные деревья. Казалось, будь необходимость, эта машина, так же равнодушно урча, ринется сквозь лес, круша деревья, как спички. Ехать на ней было приятно, не то что на отрядовской трехтонке, которую основательно встряхивало на каждой колдобине.
Пока ехал, немного успокоился. «А может, я зря горячку порю? Все дела бросил, в лагерь Володе жаловаться помчался… Плюнуть надо было — подумаешь, большое дело! Смеяться будут… Нет, раз считаю, что они не правы, надо вмешаться. Эх, Брегов, как мальчишку меня высек! Нельзя мне было выходить из себя».
— Что случилось? — сразу спросил Володя, как только Голубев появился на пороге штабного вагончика.
Игорь плюхнулся на топчан.
— Ты знал, каким способом собирается Брегов ловить рыбу?
Володя удивленно посмотрел на Голубева:
— Конечно, знал. В общих чертах. Собираются канаву рыть, сетку ставить. Вряд ли получится, а вдруг?
— Как же ты мог это допустить?
— Да ничего страшного, Игорек, три человека потеряют день-другой, обойдемся.
Игорь застонал от Володиной непонятливости.
— Я же совсем о другом!
И сбивчиво повторил то, что говорил Брегову и Бодрову. Придумал, что могут быть неприятности от начальства. Настаивал, чтобы сейчас же ехать и запретить Брегову рыть канаву.
Володя, глядя на Голубева как на больного, мягко сказал:
— Успокойся, Игорек, ничего страшного не случится. Все равно эту лужицу со временем уничтожат. Неужели ты думаешь, что я бы стал рисковать, навлекать на отряд неприятности? Я уже знал, что к чему. Там собираются что-то строить. Мы даже полезное дело сделаем, дно высушим.
— Когда строить-то будут! Может, через десять лет?
— Может, и через десять.
— Значит, не прикажешь Брегову прекратить это безобразие?
— Нет, — твердо ответил Володя.
Игорь вскочил и заходил по короткому вагончику — два шага вперед, два назад. Получалось, что с разумной точки зрения он не прав. Доказать ничего невозможно, а эмоциям никто не верит… Оставалось надеяться, что не удастся прорыть канаву и озерко сохранится.
— Знаешь, Игорек, мне кажется, ты устал. Жара, беготня, нервотрепка. Давай-ка возьми двух-трех ребят, и езжайте в воскресенье на тот берег. Тайгу посмотрите…
Алешин не успел договорить — Игорь опрометью выскочил из вагончика.
Канаву все-таки прорыли. На дне по узенькой бороздке удалось пустить ручеек. Все бреговские ребята сбежались посмотреть на чудо рук человеческих. Но чуда не произошло — вода едва сочилась. Большинство потеряло надежду на вкусную, настоящую еду. Лишь немногочисленные оптимисты рассуждали о том, куда девать огромное количество рыбы.
— Отвезем в поселок и по рублю за килограмм продадим! — решительно заявил Валерка Бодров.
— Неудобно торговлей заниматься. Сами съедим. Семьдесят человек все-таки.
Кто предлагал посолить сазанов или завялить, кто хотел угостить рабочих мостоотряда.
Но разочарованный Брегов отослал всех на работу, а сам с двумя местными мальчишками принялся таскать по мелководью гнилой бредень, который на глазах расползался и не захватывал ничего, кроме травы и мусора. Отчаявшись, он оставил бредень на мальчишек и забрасывал удочки то в одном, то в другом месте. Илья был мрачен и зол.
А тем временем ручеек набухал, ширился, набирал силу. Когда Илья пошел взглянуть на канаву, по дну несся, подымая берега, пенистый поток. Илья, царапая голое тело о кусты, бросился к откосу.
— Ребята! Сюда! Скорее!
Его подчиненные быстренько сбежали вниз.
— Пошла! Вода пошла! — коротко объяснил он, и двинулся назад.
— Ого-го! — кричал Валерка Бодров, исполняя на берегу рукотворного ручья дикий танец. — Тащи мешки, тащи сетку! Вся рыба наша!
Разделся и полез в воду.
Вбивали в землю колышки, крепили проволокой металлическую сетку, которая вскоре наглухо перекрыла ручей.
Привлеченные необычной суетой, к протоке спускались работавшие на откосе. Полюбуются минут десять — пятнадцать и с неохотой возвращаются к обыденному делу, завидуя бреговским ребятам, которые толклись возле ручья и которых Илья, захваченный строительством рыбьей ловушки, не прогонял. Лишь бетонщики были словно привязаны к машине, старались не смотреть по сторонам, чтобы не расхолаживаться, не чувствовать себя обделенными судьбой. Коля Разин ворчал:
— Нашли время для развлечения! Весь народ взбаламутили.
Когда Игорь Голубев появился у искусственной протоки, там уже шумел поток. С громким всплеском обрушивались берега. Сетку смыло, как соломинку. Печально смотрели бреговцы, как уходит на волю богатая добыча. Конечно, ни одной рыбины они не увидели в мутной воде, но предполагали, что она там. Брегов, утешая себя и других, сказал: