Молодой Ленинград. Сборник второй
ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ
Александр Пунченок
ИСПЫТАНИЕ
Повесть
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Пограничники уходили в горы.
Низкорослые круторогие яки, с темной шерстью, свисающей до земли, тащили на спинах увесистые вьюки.
Ефрейтор Пулат Бабаджаев ехал рядом со своим другом сержантом Степаном Виноградовым.
…Последние дни на заставе протекали тревожно. Возвращаясь, наряды всякий раз доносили о замеченных наблюдателях. Чужие люди на той стороне днем и ночью настойчиво следили за участком советской границы. Каждый пограничник знал — в таких случаях надо ждать «гостей».
А вчера днем на заставу приехал начальник штаба отряда майор Быстров, хотя был он только накануне и лично проводил инструкторский смотр по физкультуре. Степан, как руководитель спортгруппы, сразу же послал двух солдат протереть брусья и турник. Но дело оказалось серьезней: на сборы было дано всего несколько часов. Судя по снаряжению, предстояло идти высоко в горы.
«Не иначе, как опять к Висячей тропе», — думал Степан.
…Степан и Пулат дружили уже два года. Степан родился и вырос в далекой Рязанской области, на реке Оке. А Пулат служил в своих родных местах. Часто, показывая на запад, Пулат говорил сослуживцам-пограничникам:
— Сначала будет одна горка, потом другая, еще одна, еще, и там мой кишлак, а в кишлаке живет самая красивая в мире девушка. Зовут ее Садбарг…
Эти «горки» тянулись бесконечными цепями; они уходили вдаль и словно растворялись в голубой дымке.
Вершины ближних гор сверкали на солнце своими снежными шапками. Пограничники продвигались по высохшему руслу. Воздух был прозрачный, спокойный.
Наконец отряд спустился в глубокую ложбину, покрытую молодым кустарником и сплошным ковром бархатистой травы.
Вот он, желанный привал. Притаились в укрытых местах солдаты охранения.
От костра потянулся сладчайший запах пшенной каши. После обеда командир группы, старший лейтенант Прокофьев, разрешил часовой отдых. Пограничники лежали на траве и покуривали. Неподалеку тревожно насвистывал старый суслик, предупреждая свою семью об опасности. Неистово трещали кругом кузнечики.
Пулат стоял, любуясь причудливым очертанием гор.
— Вот какие у нас горы, — говорил он, смотря на вершины. — Орел не может перелететь через такие нагромождения, а ведь он — царь-птица. У горного барана — архара духу нехватает перескакивать через пропасти такие и ущелья. Сама природа за нас: крепость неприступную из гор сделала.
— Зря утешаешься, — перебил Степан Пулата. — Птицы и козлы, брат, для нас не гарантия. Орел не перелетит, а змея проползет. Проползет и ужалит. Посему — забудь про неприступность и гляди в оба.
Степан лежал на траве, заложив руки за голову, и наблюдал за Пулатом. Все ему нравилось в друге: небольшая, коренастая, хорошо сбитая фигура, прямо и крепко посаженная голова, орлиный нос, глаза острые и колючие в гневе, обычно же задорные и веселые. Степана восхищала любовь Пулата к горам, таким опасным и недоступным. Пулат сочинял о них нежные и наивные песни. Вот и сейчас он тихонько напевает про себя какую-то песню… На своем участке Пулат знал в горах все пастушьи и охотничьи тропы, все тайные логовища зверей, все трещины и расщелины в скалах.
Сам Степан тоже ходил в горы не новичком, но до Пулата было ему далеко.
Умолкла тихая песня. Пулат крепче стиснул за спиной руки: так он думал.
Горы были близко.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Место, где остановились пограничники, называлось «лагерь 4000», потому что находилось оно на высоте четырех тысяч метров.
Под навесом скалы здесь часто отдыхали или пережидали непогоду пограничные наряды.
Но Пулат не любил такие обжитые места. Его манили неисхоженные просторы горных склонов, и сейчас он с нетерпением ждал, когда же старший лейтенант Прокофьев разъяснит задачу, чтобы уж все знать: кого — куда, и кому какое задание. Впрочем, не одному Пулату, — всем пограничникам хотелось поскорей узнать подробности предстоящей операции.
Наконец старший лейтенант выставил охранение, собрал всех остальных солдат и сержантов.
Он сказал:
— Вы все знаете, что за последнее время на сопредельной стороне велось усиленное наблюдение за соседними участками. Это делалось неспроста. Они старались приковать наше внимание к тем участкам. Следовательно, перехода границы надо ждать здесь, и если подготовка велась такая сложная, — надо ждать важных господ.