— Из-за этого встал?
— Только из-за этого.
— А комиссар спит?
— За него не беспокойся. Его пушкой не разбудишь. Не бойся, — перешел он на шепот, — он наверняка ничего не заметил.
— А что он мог заметить или не заметить? Что тут скрывать, если человек вышел прогуляться?
— Конечно, нечего. Вы же ведь как два родных брата. Он бы тебя не упрекнул…
— Не понимаю, на что ты намекаешь. Видно, еще не проснулся.
— Верно, совсем сонный. Когда меня сон одолеет, только о постели и думаю. Хожу два часа, никак не могу окончательно проснуться. Искал тебя повсюду. Что, думаю, могло случиться? Испугался. Сколько раз смотрел ты смерти в глаза после Испании, недоставало, чтоб тебя здесь проглотила эта темная ночь. Заглядывал всюду. Чуть не влез в дом Сильного в поисках тебя. Увидел освещенное окно. Чего только не придет в голову глупому человеку? И вошел бы, если бы тебя не боялся. На другой день ты бы спросил: «А что ты, Глухой, делал в два часа ночи в доме Сильного? Уж не меня ли там искал? Хорошую причину выдумал!» Ну просто словно твой голос слышу. И чего только не приплел бы к этому? Знаю, в краже меня не обвинил бы, а вот насчет Весны — побожиться не могу.
— Чего ты болтаешь?
— Я же говорю, что не выспался. Теперь, когда ты здесь, мне немного полегчало. В такую ночь и с ума можно сойти. Посмотри, прошу, есть ли разница, когда закроешь и откроешь глаза. Не будь того освещенного окошка в доме Сильного, я бы подумал, что ослеп. Дом этот всегда чем-нибудь выделяется: то Сильный, то флаг, то Весна, теперь окошко. Знаешь, неплохо бы заглянуть в окно. Видимо, Весна, что-то делает. И ей не спится. Послушай, Испанец, хотел я тебе что-то сказать, но…
Я убежден, что этот хитрец все время следил за мной и заглядывал в дом, когда я был там. Его неоконченная фраза очень многозначительна. И все, что он наговорил, начало в моей голове приобретать свой истинный смысл. Хотелось во что бы то ни стало услышать недоговоренное.
— Скажи, Глухой, все. Ты что-то крутишь и скрываешь.
— Будь спокоен, я тебе друг.
То же самое и я сказал Весне на прощание. Я вспомнил, когда я с ней стоял перед дверью, в темноте смутно виднелась чья-то тень.
IV
Весна отчетливо представляла себе, чего она хочет. Это усиливало сознание, что только время может стереть прошлое, следы которого будут жить в ней еще долгое время, как старые сказки. Первый шаг она сделала неуверенно, нерешительно, как бы ощупью, словно боясь войти в новое общество, которое принимает ее не потому, что хочет этого, любит ее, нуждается в ней, а в силу каких-то других причин. Наступившую перемену в своей жизни девушка не могла принять, отбрасывая свое прошлое. Родителей нельзя спрятать от людей, среди которых она искала свое место. Обычаи и нравы среды, в которой родилась и выросла Весна, были хорошо знакомы ей, а о среде, в которую она так стремилась, имела весьма смутное представление. Она боялась лишь одного, что люди новой среды не в состоянии будут принять ее к себе и забыть то, что она сама не может забыть. И в ее сердце витал страх. Весна чувствовала себя как каторжник, который после долгих лет заточения неожиданно очутился за тюремными стенами. И ей, как тому каторжнику, эта свобода казалась обманчивой. И девушка потеряла душевный покой. Такое состояние Весны можно было сравнить с внезапной сменой погоды на Витуне, где в яркие солнечные дни вдруг врывается буря.
Отец волновал ее сейчас гораздо больше, нежели тогда, когда она жила с ним под одной крышей. Она ощущала его не столько в своих мыслях, сколько через окружающую ее действительность и мысли других людей. Прошедшие месяцы войны не могли затмить его образ и выбросить из памяти людей, чьими судьбами он распоряжался. Его следы чувствовались повсюду. Их было много и в сознании Весны, и в памяти жителей этих суровых гор. Кто может поручиться, что Сильный снова не вернется, что это тревожное, полное неизвестности время не укрепило его еще больше на престоле. Весна все это переживала в мыслях и разделяла страх других людей, которые больше боялись возвращения прежних времен, нежели наступления новых, еще не известных. Сильный чудился помимо воли всем, в том числе и ей. О нем не забывали, как о старых болезнях, когда-то косивших человечество, напоминая людям, что будут времена еще ужаснее, если он вернется.