Шепот «дочь Сильного» девушка слышала днем и ночью, наяву и во сне. Хоть эти слова теперь не имели того смысла, какой в них вкладывался несколько недель назад, все же ей было тяжело их слышать. Она не верила, что эти слова могут означать что-то другое.
Первые дни ее пребывания в отряде были полны подозрительности и недоверчивости. И в те минуты, когда казалось, что она немного успокоилась, возникало что-нибудь такое, что снова сжигало ей душу. Имя отца сопровождало все невзгоды, которые сваливались на освобожденную долину. Каждая артиллерийская граната, которая попадала в долину, носила его имя, словно он сам ее послал.
Девушка страдала и тогда, когда люди говорили при ней о ее отце, как о каком-то третьем лице, забывая, что она его дочь. Ей казалось, что их доверие подарено ей на время и оно не имеет никакой цены до тех пор, пока она его сама не заслужит. Желание завоевать истинное доверие наводило ее на убийственную мысль, свойственную непризнанным и оскорбленным людям, для которых игра с жизнью оставалась единственной надеждой на избавление или дорогой к почетной смерти. Такая смерть самая легкая.
Оружие Весна получила вне очереди, раньше других товарищей. Она впервые почувствовала себя признанной. Но здесь она ошибалась. Ей дали старое ружье, не представлявшее никакой ценности. Потеря такого оружия не усилила бы и не ослабила ни одну из воюющих сторон. Патроны к этому ружью не изготовлялись с давних времен. Но девушка ничего об этом не знала и приняла его всерьез.
Длинное и тонкое ружье, странного облика, на котором если что-нибудь годилось, так это ремень, почему-то подтверждало убеждение Весны, что старое оружие лучше нового. По ее мнению, истинную ценность ружья представлял возраст. Хорошо осмотрев полученное оружие и взвесив его в руках, девушка заглянула в ствол, держа его не за приклад, а за дуло, как это, впрочем, делали и другие новички. И здесь у нее не возникло замечаний, хотя ствол просто зарос ржавчиной. Когда Весна забросила ружье за плечо, по отряду прокатился притаенный смешок. Бойцы смеялись не столько над ружьем и над девушкой, сколько над каким-то символичным единением старого поколения, представленного этим ржавым железом, и будущим потомством, представленным Весной и ими самими.
Двигаясь с отрядом, девушка мечтала о предстоящей борьбе. Не имея еще полного представления о том, что ожидает людей в этой борьбе, она смотрела на все сквозь призму своих переживаний. Она старалась не думать ни о страхе, ни о смерти, опасаясь, что такая мысль смутит ее решимость. Борьбу Весна представляла такой, какой хотела видеть. Воображение рисовало большую крепость, которую штурмуют партизаны, а она, опережая всех, первой вскакивает через бойницу и принуждает гарнизон к сдаче. Чем ближе отряд приближался к опасности, превращаясь в молчаливую колонну, тем сильнее Весна чувствовала, что является ее маленькой частицей. Ее мечтания таяли, когда колонна двигалась в темноте, навстречу неизвестности. В душу Весны закрался страх, но она не хотела в этом признаться.
Прежде чем командир приказал рассыпаться цепью, на бойцов неожиданно обрушился шквал огня из домов и бункеров. Партизаны с криком бросились вперед.
Весну одолевало желание совершить подвиг, но вскоре она поняла, что каждая попытка что-либо сделать в одиночку означает смерть. Видимо, ничего не выйдет из того, что она задумала, о чем мечтала. Страх пропал. Девушка хотела стрелять, как это делают другие. Но в кого? Она ничего не видела, кроме голых стен и небольших огненных вспышек, появляющихся то тут, то там. Все же девушка положила свое ружье на стенку и начала целиться в одно из окон. Когда прицел и мушка оказались на одной линии с окном так, как ее учили на занятиях по стрельбе, она нажала на спуск. Но выстрела не последовало. Не послушался ее ни второй, ни третий патрон. И только пятый и шестой выстрелили. Это не смутило Весну. Непослушание оружия она объясняла своим неумением.
Только где-то перед полуднем командир приказал отступить. До сих пор в отряде не было убитых, но при первых же шагах назад партизаны начали нести потери.
Когда казалось, что бой кончился, со стороны оставленной позиции послышался стон:
— Не оставляйте меня…
Кто-то должен и в третий раз пересечь обстреливаемый участок. До ночи было еще далеко. Командир задумался. Но стоны раненого требовали немедленного решения. Сколькими жизнями надо пожертвовать для спасения одного? Командир произнес эти слова перед бойцами вслух, но тотчас же устыдился их. Он вызвал добровольцев помочь раненому. Прежде чем Весна поняла смысл его слов, из цепи выскочили и бросились вперед несколько человек, но почти тут же упали как подкошенные. Весна впервые видела смерть так близко, но глаз не закрыла.