Все три колонны, используя укрытия, тени, глубокие сугробы, незамеченными вошли в селение и заняли деревянные дома неподалеку от зданий, где укрепился противник.
Рассматривая возвышающиеся передо мной укрепленные здания, бойницы и торчащие из них дула, я сравниваю их с нашими деревянными домишками, которые заняли мы. Я смотрю на снежную поляну, по которой придется идти на штурм, и меня все сильнее одолевает беспокойство. Мысль о неуспехе гнетет меня. О таком исходе не хочется думать, но боязнь неудачи сама лезет в голову. Знаю, уверенность — половина победы, особенно для того, кто командует. Но не всякая победа дается легкой ценой. Разве можно обойтись без жертв?
Я сам выбрал для нападения это местечко и поставил задачу занять его. Комиссар согласился. Нам никто не давал приказа мерзнуть здесь. Но мы обязаны были бороться непрестанно. Я каждый день думаю об этом. Нет времени даже на отдых.
Наш сегодняшний противник должен понимать, что он окружен и отрезан от своих. Напрасны его надежды на помощь. Тогда почему он не сдается? Мы заслужили того, чтобы хоть одно сражение выиграть без крови. Эта мысль захватила меня и толкает к действиям. Ничто, в сущности, мне не мешает после первого залпа предложить гарнизону сдаться. Пригрожу ему пушками. Может, удастся взять на испуг. В страхе и винтовка становится пушкой.
Начинаю верить в свой план. Посоветовался С комиссаром. Он одобряюще улыбнулся. Если не получится, будем атаковать. Для этого мы здесь..
До начала остается минут десять. Комиссар и я стоим возле окна и тихо разговариваем. Несколько связных уснули позади нас на полу, словно эта война их и не касается. Устали. Их сну не мешает мысль о трухлявых деревянных стенах дома, которые пули будут дырявить, как тесто. Восхищаюсь ими и шалею, что я уже не тот юноша, который во время войны в Испании использовал для сна каждую минуту передышки. Тогда я отвечал только за себя и так же, как и они, верил в жизнь, предаваясь сну в такие моменты, когда многие засыпали, чтобы уже больше не проснуться.
Глухой непрестанно вертится возле меня и, улучив минуту, указывает мне глазами на соседнюю пустую комнату.
— Говори скорей, — повернулся я к нему, не сводя, однако, глаз с укрепленного здания напротив.
— Завтра на встречу с тобой приходит Весна.
— Какую встречу, ты свихнулся?
— Личное свидание.
— Ты что, меня дураком считаешь? Пойми, я не хочу быть дураком. Во мне есть и что-то более сильное, нежели желание и слабости. Прежде всего наша борьба.
— Верно, мой Бора. От сегодняшнего боя зависит и приход Весны. Она придет, если мы займем это местечко.
— Ты говоришь о ее приходе, как о совсем обычной вещи, хотя сам прекрасно понимаешь, что я не могу с ней встретиться. Говори прямо, какую кашу ты там заварил?
— Я не завариваю, я проясняю. Пригласил ее от твоего имени прийти сюда.
— Ты что же, раскрываешь наши планы?
— Ничего не раскрываю. Разве это тайна, что мы где-то нападаем? Каждый знает, куда идем. К тому же я ей не назвал это местечко. Временно окрестил его буквой А. Через несколько часов она сама узнает, что означает эта буква. Она спросила: «А вы его займете?» — «Не беспокойся, Весна, если уж Испанец возьмет кого-нибудь на мушку, у него не сорвется. Ты же, когда попалась на глаза, не устояла? Узнает, что ты придешь, возьмет наверняка, голову даю на отсечение».
— Так и сказал?
— Честное слово.
— Будет лучше, если ты займешься ею. Люби вместо меня.
— Знаешь, Испанец, давно я не слышал от тебя более умных слов. Поверь, уж я крутил бы любовь как следует. Согрешу, треснет меня эта твоя мораль по голове, и пускай, если есть за что. А какая польза от вашей любви? Приласкай девушку, обними, поцелуй — у революции от этого, поверь, не упадет ни волоска с головы. Встряхнись завтра…
— Тебе хорошо говорить — встряхнись. А как?
— Как? Смотри сам. К тебе же она придет. Ты ведь сам об этом мечтаешь?
— Как видно, ты нас решил поженить.
— Боюсь, что ты ее из-за своих принципов потеряешь.
— Ну подумай сам, Глухой, разве могу я сделать хоть один шаг дальше, не оскорбив того, что для нас сейчас самое святое?
— Ты слишком много говоришь об этом.
— Но я же не могу обманывать своих бойцов!
— Неужели ты думаешь, что все придерживаются твоих предписаний?
— Ты думаешь, она завтра придет?
— Уверен. Ты ее когда-нибудь видел в лыжном костюме?