Джоан вскоре попрощалась и ушла. Вернулись мальчики, сытые и жизнерадостные. Только Чарли был мрачноватый.
– Что-то здесь скоро произойдет, – это все, что он сказал. А потом, когда его попросили уточнить свою мысль, добавил: – А у этих деревенщин голова-то варит.
– Скоро нам придется добывать себе одежду, – заговорил Эрни сердито. – Будем отнимать ее у этих деревенщин…
– Ничего хорошего из этого не выйдет, – возразил Чарли. – Даже если спервоначалу все сойдет с рук, вновь появиться здесь мы уже не сможем.
Вмешалась Эстелла:
– А не могли бы вы, ребята, взять овец, или коров, или еще что-нибудь? Я хочу сказать, эти северные ребята умеют… И я не понимаю, почему вы…
Вот еще, не хватало мне только вилами махать, – фыркнул Эрни.
– Животных нельзя просто «взять», – сказал Чарли. – Это живые существа. Нужно уметь за ними присматривать, доить их, черт возьми, стричь.
– О! – поправилась Эстелла. – Я просто подумала, что это не сложнее, чем мотоциклы, проигрыватели и прочее…
Все замолчали.
– Не прогуляться ли нам? – предложила Кэти. – Может, что и надумаем.
Ганг зашлепал по грязи. С краю рыночной площади у костров сидели пастухи. Рядом с одним из костров мальчик доил корову в ведро. Его девушка готовила мясо и картошку на открытом огне. Даже дым, уже смешавшийся с дождем, пах аппетитно.
– Сколько за стакан молока? – спросила Кэти.
– Одна сигарета, две жестянки мясных консервов или пара чулок, – проговорил мальчик сквозь зубы.
– Слишком дорого, – прикинул Эрни. Девушка внимательно посмотрела на него и щелкнула пальцами. Тут же лохматая колли выскользнула из темноты и легла у ее ног. Парень продолжал доить, и слышались лишь потрескивание костра и шипение молочной струи.
– Давай! – завопил вдруг Эрни и хотел было ударить ногой по ведру, зная, что хозяин инстинктивно схватится за него, чтобы уберечь. Но тут что-то ударило его сбоку. Эрни упал на спину. В лицо ему жарко дышала колли, а девушка успокаивала скулящую от возбуждения собаку. Начавшиеся было крики смолкли. Эрни неуверенно поднялся на ноги. Весь его ганг, парни и девушки, стояли с заломленными за спину руками. Державшие их пастухи недовольно хмурились.
– Здесь вы лучше ничего такого не затевайте, – заметил им парень, доивший корову. – Мы ваши городские фокусы знаем.
Гангу Эрни пришлось расстаться со всеми товарами, предназначавшимися для торговли. Потом их толчками и пинками прогнали прочь:
– Еще раз здесь покажетесь, вам конец!
Они вернулись к фургонам. У ступенек лежало нечто. Эрни коснулся груды тряпья ногой, потом попросил каким-то странным голосом:
– Кэти, зажги факел.
На земле лежала Джоан.
– Наверное, она пришла, когда нас не было, – проговорила Кэти. Она вгляделась в лицо, очень белое в свете факела. Судя по всему, девушка приняла «легкую» таблетку. Джоан внесли в фургон и положили на пол.
– Значит, ей было хуже, чем мы думали, – заметила Джулия.
– Хуже, чем что? – спросил Эрни. – Что вообще происходит? Кто она нам? Почему мы должны с нею возиться?
Главе ганга напомнили, что девушка некоторое время провела вместе с ними.
– Та-а-ак… – задумчиво произнес Эрни. Потом добавил: – И мы начинаем уходить, как… старые.
Тело Джоан вынесли из фургона, прикрыли старыми пальто… Поболтали о всяких пустяках, потом уснули, лежа рядом, но не прижимаясь друг к другу.
А за тонкими стенами фургона завывал осенний ветер.
Туманным утром они вырыли неглубокую могилу и опустили туда тело Джоан, все так же завернутое в старые пальто.
Консервированного молока едва хватило, чтобы сделать по чашке чая. Все молча принялись за обычные дела – осматривали мотоциклы, подметали фургоны, проверяли давление в шинах…
Когда подошло время обеда, а не было ни обеда, ни каких-либо перспектив на него, Кэти разыскала Эрни. Он все время держался в стороне от всех, погруженный в свои мысли.
– Эрни, – напомнила Кэти. – Я хочу есть.
Девушка надеялась пробудить его подходом в стиле «я-маленькая-девочка».
– Все мы хотим, – сухо ответил Эрни. – А скоро вообще голодать будем, – добавил он, помолчав.
– Не знаю, как решать с обедом… Ты должен помочь, Эрни. Осталось несколько банок бобов, но их на всех не хватит.
Эрни пожал плечами:
– Пусть ребята пойдут и попросят что-нибудь у этих деревенщин. А девочки… девочки могут лечь с теми, от кого пахнет коровьим дерьмом и кто всегда может накормить их мясом.
– Спасибо за совет. Тогда и я себе кого-нибудь подберу…
– Я не имел в виду тебя.
– Ты сказал – «девочки». А я – одна из них.
Эрни поднялся с ящика, на котором сидел все время, пробормотав, что ему «надо походить и подумать».
Они пошли рядом, молча. На рынке уже шла усиленная торговля. Никто не обращал на них никакого внимания. И они чувствовали какую-то неловкость. Через некоторое время они купили по мясной лепешке, ставшей «фирменным блюдом» этого рынка, и Кэти решилась спросить:
– А как же остальные?
– Пусть сделают то же самое, – безразлично ответил Эрни. – Там еще остались кое-какие мелочи, которые можно обменять.
– А завтра?
Эрни молча пожал плечами.
– Бога ради, Эрни, очнись! Вчера был не первый бой, который ты проиграл. Что будет со всеми нами, если ты останешься таким?
– Каким – «таким»?
– Ну, как будто ты на все махнул рукой.
– Обойдетесь и без меня. Может, даже это и к лучшему. Пусть Чарли поведет ганг, если захочет.
– Не говори глупостей. Если ты сдашься, ганг развалится и мы все погибнем.
Съеденная ли пища на него подействовала, слова ли девушки, но Эрни взял Кэти за руку и повел к фургонам.
Там пылал огромный костер, оранжево-красный на фоне скучного неба. Пахло жареным мясом.
Эстелла выбежала им навстречу:
– Мы тут посовещались и решили продать один фургон. Нам дали пять живых овец. Фургон взял какой-то богатый парень, он здесь много заработал и теперь возвращается на север. Его девушке захотелось ехать в фургоне, чтобы и вещи было куда уложить, и спать можно было по-человечески. А догадайтесь, кто его нашел – после того, как Чарли и остальные нигде не могли получить хорошую цену? Я его нашла!
Оставшийся у ганга фургон стоял с открытыми дверцами. Внутри его было пусто.
Утром было десять случаев заболевания чумой. Никто, конечно, не знал, как называется эта болезнь: «чумой» называли любую болезнь. И начался массовый исход из рыночной зоны. Каждая группа собрала все, что можно, и отправлялась в ту или иную сторону, наугад.
К югу шла длинная череда торговцев и их девушек, все были тяжело нагружены и просились в обгонявшие их потрепанные фургоны.
На восток и запад шли одиночки или пары.
Самыми организованными были северные пастухи и охотники. Они и так привыкли к кочевой жизни, поэтому сняться с места им ничего не стоило. Они сгоняли свои стада с помощью обученных собак, грузили добро на старые дребезжащие машины и отправлялись в путь. Машины шли со скоростью человека, испуская облака голубого дыма, овцы блеяли, коровы мычали.
Ганг с улицы Сили колебался. Эрни молчал. Потом он медленно проговорил:
– Все, кто возвращается сейчас в город, перемрут. Могли бы с тем же успехом остаться и здесь – разницы никакой. У кого, быть может, и есть капустные грядки или какая-нибудь припрятанная жратва, вот они и надеются прожить. Однако они вечно будут всего бояться и думать, что кто-то придет и все отнимет. И рано или поздно это случится. Нет, научились жить только деревенские.
Эрни ткнул пальцем в сторону пастухов с севера.
– Жаль, что мы так не умеем… – Эрни снова помолчал. Все смотрели на него. – Ну что ж, будем учиться. Вот и все. Поехали!
Они погрузили вещи и стали загонять в фургон овец, которые никак не хотели выполнять команды своих новых владельцев. Проходившие мимо пастухи стали потешаться. Однако один из них прокричал: