Од оглянулся. На смежных дорогах, соединяющихся возле колонии, никого не было.
— Что за чорт! — вырвались тихо слова, и вслед за этим лошадь с седоком в’ехала на застывшую от тишины улицу колонии Густафельд.
На улице пустынно. Рука Безуглова потянулась к обрезу. Возле калитки одного из домов он увидел двух беседовавших.
— Куда едешь, малец?
Безуглов вздрогнул.
— К речке… коня напоить… а что?
— Да так… язык почесать хотца. Тут уже двое приезжали коней поить, а потом деру дали, махновцев испужались.
Безуглов остановил коня.
— А я-ж при чем?
— Да мы ничего. Только смотри, хлопец, примеру ихнему не последуй. Вот смеху-то будет!
Безуглов насильно засмеялся, дернул за вожжи, думая ехать дальше, но потом стремглав повернул обратно. Он увидел, как из-за переулка выехало четыре вооруженных всадника, опоясанных бомбами и патронными лентами, направляясь в его сторону.
— Если бы не обрез, можно было бы не удирать, — мелькнуло в голове у Безуглова.
Он решительно дернул вожжи.
Конь рванулся рысью.
Бандиты спохватились. Раздался предупреждающий выстрел.
— Стой, твою такую!..
Безуглов вынул обрез из мешка и еще сильнее заработал ногами, обрушиваясь на бока лошади.
В воздухе прокатилось несколько выстрелов, и свистящие пули пронеслись над головой молодого разведчика. Безуглов оглянулся. Бандиты шпорили коней. Чувство, что еще несколько секунд — и он попадет в махновские лапы, — сильней и сильней охватывало сознание Безуглова.
— Н-н-н-о! — кричал он яростно, прислонив голову к шее коня. — Н-н-н-о!
В глазах прыгают синие круги. Безуглов видит в нескольких шагах небольшой курган. Он делает последнее усилие и, под’ехаз к кургану, прыгает с коня, спрятавшись за выжженный солнцем бугор.
В руках обрез.
Дрожащий палец нажимает курок.
Раздается оглушительный выстрел. Один из бандитов, словно туго набитый мешок, свалился с лошади, и глухой крик эхом отдался в степных просторах.
В ответ раздалось несколько выстрелов. Две пули, зашипев, врезались в бугор, остальные пронеслись мимо.
Безуглов крепко прижал ложе обреза к плечу.
Глухо шлепнулся в воздух выстрел. Ехавший впереди бандит схватился за лицо и, бешено закричав, выпустил из рук винтовку. Его лошадь споткнулась и упала. Бандит с раздробленной челюстью дико стонал.
Оставшиеся махновцы, почувствовав, что противник находится в надежном месте и, что дальнейшее преследование может окончиться для них плачевно, оставив раненого, помчались обратно.
Безуглов выскочил из-за бугра, вложил новую обойму и, дав несколько выстрелов, сел на коня. Конь, тряся головой и тяжело фыркая вздувавшимися ноздрями, побежал по пыльной дороге. Безуглов то и дело оглядывался назад, ожидая новую погоню.
Тревога оказалась напрасной. Безуглов благополучно приехал в Голодаевку. Слезая с коня, он видел, как его со всех сторон обступили ребята, расспрашивали о результатах, а командир отряда Чернов дружески говорил:
— Вижу, брат, что жара была. Пирогов и Каверда еле удрали. Ну, рассказывай.
Безуглов рассказал все, как было.
— Значит, банда в Густафельде?
— Да.
Вечером комсомольская рота, вооруженная винтовками и тремя пулеметами, двинулась на Густафельд. Бандиты, очевидно, догадавшись, что им готовится должная встреча, удрали, по словам колонистов, в хутор Калиновчик, находившийся вблизи немецкой колонии.
— Улизнули сволочи, — говорил Чернов. — Ну, ничего, мы их все равно разыщем.
Всю ночь не спал отряд. А ночь была хорошей и светлой.
И звезды рассыпались по небу, словно новенькие блестящие патроны.
Утром пришло сообщение, что из города на помощь отряду выехали два броневика.
Днем броневики были в Густафельде. Вместе с ними прибыл на двухместном мотоцикле красноармеец-комсомолец Сизов для поддержания быстрой связи между отрядами ЧОН’а.
После совещания решили послать Сизова на хутор Калиновчик, чтобы выяснить точно, там банда или нет.
Заурчал мотор. Пальцы сжали руль и мотоцикл, словно пуля, полетел по ровной дороге.
Не успел Сизов в’ехать на хутор и остановить машину, как из-за переулка показался конный отряд бандитов. Сизов дал «ход», но было уже поздно. Один из махновцев быстро под ехал к машине и прыгнул во вторую «коробку» мотоцикла. Остальные окружили Сизова.
— Откуда?
Сизов молчал.
— Звестное дело откуда. Камунист… не видишь картуз, а на ем звезда жидовская.
Сизов продолжал молчать.