Кор. А как по вашему, господин Мольер, какое качество должен бы король испросить прежде всего у Бога?
Мол. Соломон просил мудрости.
Кор. Но я не хочу повторять, что было уже сделано до меня, даже царем Соломоном.
Мол. В таком случае, государь, лучшее качество короля — знание истины.
Кор. Конечно. Но как ее узнать?
Мол. Иногда достаточно притвориться, что знаешь.
Кор. Объяснитесь яснее.
Мол. Увы, государь, ведь я не более, как несчастный драматический писатель, а потому п предложенный мною способ, конечно, отзывается комедией.
Кор. А я все-таки хочу его знать.
Мол. Предположим, например, что вы случайно открыли какую-нибудь тайну…
Кор. Скажу вам лучше, я их сегодня открыл целых две и из самых важных.
Мол. Значит судьба вас балует я ото говорит в ее пользу… Вы теперь только что провели со мною четверть часа наедине.
Кор. Да. Но что-ж из этого?
Мол. Никто не видел, как я сюда вошел, никто не увидит, как и выйду. Так пусть же король даст понять, что эти пятнадцать минуть он провел с тайным агентом, отдающим отчет о всем, что делается, говорится и даже думается при дворе. Пусть он секретно передаст об этих двух тайнах только двум лицам, а эти в свою очередь перескажут их на ухо какому-нибудь приятелю и… и я знаю придворных: каждый поспешит передать вам тайну соседа, а может быть и свою собственную, из боязни, чтобы не опередил тайный агент.
Кор. Ого, мысль не дурна и я ею воспользуюсь.
Мол. Великая честь для бедного поэта. (Слышен звук охотничьего рога). Однако, мне кажется…
Кор. Это сигнал начала охоты. Слушайте, господин Мольер, хотя поэт и упускает постоянно из виду действительность, чтобы гнаться за мечтою, но ему все-таки надо чем-нибудь питаться. А потому, с сегодняшнего дня, я беру вас к себе почетным камердинером, с жалованьем в три тысячи ливров в год.
Мол. О! Государь! Столько доброты!
Кор. Да, вы мой камердинер. Представьте об этом прошение, когда захотите.
Мол. О, позвольте мне поцеловать вашу руку. Это единственная милость, которую мне осталось желать. (Король протягивает руку, Мольер почтительно ее целует и уходит. В это время передняя наполняется придворными в охотничьих костюмах).
ЯВЛЕНИЕ 19-е.
Король и весь двор,
Кор. Ну, господа, в путь дорогу. Надеюсь, что этот день также счастливо окончится, как начался. Идемте! (Король выходит и все за ним.)
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Венсенский лес. Налево, так называемый, дуб св. Людовика. Направо группа деревьев, а за ними грот из переплетенных веток и вьющихся растений.
ЯВЛЕНИЕ 1-е.
Король, королева, Филипп, Мазарини, принцесса Генриэтта, Мария Манчини, графиня де ла Мот, граф де Гиш, герцог Грамон, оба Вильруа, Данжо, Вилькье, Беринген, пажи и проч.
(Все эти лица разделены на группы. Одни сидят, другие лежат, третьи разговаривают стоя, Пажи прислуживают. Первая группа, под дубом св. Людовика, состоит из королевы, принцессы Генриэтты, графини де-ла-Мот, Бсрнуена и Шевалье-де-Лорен. Вторая группа направо, состоит из короля, Филиппа, Марии Манчини, графа де-Гиш, маркиза Вильруа и графа Данжо. Третья группа — Мазарини, герцог Грамон, герцог Вильpyа и Вилькье. Две или три другие группы пополняют картину. На траве разосланы ковры, на которых разные блюда, стаканы, бутылки и проч. Охотничий завтрак приходит к концу.)
Мария (вполголоса, показывая на Данжо, который что-то записывает в книжке), Любопытно было бы узнать, ваше величество, что такое пишет Данжо. Я готова пари держать, что это новый мадригал в честь вашей пассии, графини де-ла-Мот д'Арженкур, которая таким зверем смотрит на нас издалека. Даже королева, и та заметила ее суровые взгляды и, если не слышит наш разговор, то, по крайней мере, следит за каждым нашим движением.
Кор. Во-первых, вам лучше, чем другим известно, что графиня де-ла-Мот в настоящее время для меня более не существует. Хотя и еще и не совсем король, но все-таки во мне бьется королевское сердце и, так как она любила или еще любит Шамаронда, то, конечно, потеряла всякую цену в моих глазах. А во-вторых, благодаря тайному агенту, передающему мне все, что делается при дворе, я прекрасно знаю, что никогда Данжо и не думал писать стихов. Итак… остается только удивляться, что такая ужасная ложь могла вылиться из прелестных уст Марии Манчини.