Пок. Я действовал по особой инструкция.
Маз. От кого?
Пок. Бантан, камердинер его величества, приказал мне, именем короля, как можно лучше убрать помещение вашей племянницы.
Маз. Ага!.. Прекрасный малый этот Бантан, прекрасный!.. Так именем короля, вы говорите?
Пок. Точно так.
Маз. (в сторону, потирая руки). Per bacсо[1]! Я и сам не раз замечал, что король не равнодушен к моей племяннице. (Громко.) Ну, хорошо, против этой статьи я, так и быть, спорит не буду. Ну‑с, посмотрим далее. Гм!.. Спальные комнаты для фрейлин — две тысячи ливров. Две тысячи ливров. Любезнейший мой Поклен!.. Ну разве это мыслимо? Две тысячи тратить для подобных сорок?
Пок. Ведь их целых шесть. Приходится по триста тридцать три ливра шесть су на каждую.
Маз. Что-ж из этого? Надо было поместить их по две в одну комнату. Вы вас положительно разорите. Ох! (Пишет.) Две тысячи ливров. Наконец, на убранство зала Совета — тысяча четыреста сорок ливров. Итого; двадцать две тысячи четыреста сорок ливров. Peccato[2]! Вы не очень-таки стесняетесь, господин Поклен. Но, к вашему счастию, я теперь тороплюсь, так что для круглого счета, пожалуй, готов вам заплатить 20 тысяч.
Пок. Помилосердуйте, кардинал! Разве это возможно!
Маз. Больше лишнего су не получите. Через неделю можете явиться за деньгами.
Пок. Ах, кардинал, если бы вы были так добры…
Маз. Добры, добры… я сам знаю, что я добр. Ну что-хе вы желаете от моей доброты?
Пок. Карандаш у вас в руке… вам ничего не стоить сейчас же подписать ассигновку, а тогда я с радостию соглашусь на уступку.
Маз. На чем же подписать? У меня нет бланка.
Пок. О! достаточно этого клочка бумаги. Подпись кардинала Мазарини так хороша, что вместо 20 т. ливров я хотел бы, чтобы здесь был доставлен целый миллион.
Маз. Миллион?!.. А где бы я его взял? Шутка сказать миллион (Подписывает.) Ну, уж Бог с вами, возьмите. Я уж слишком к вам снисходителен. (Передает ему клочок бумаги.)
Пок. Господин кардинал!..
Маз. Кардинал, кардинал!.. Ну, что вам еще надо?
Пок. Вы отложили платеж на целый год. Смотрите сами: написано «25 сентября 1659 года».
Маз. Неужели, отложил на год?
Пок. Ну да!
Маз. Значит ошибся. А я думал, что отложил на два. Дайте-ка мне, г. Поклен, эту бумажку. О, эти смутные времена и эта проклятая фронда! Вконец нас разорили!
Пок. (удерживая бумагу). Нет уж, позвольте. Я согласен, готов ждать, но за это я буду просить вас о другой большей милости.
Маз. Милости?. , никогда.
Пок. Милости, которая ничего не будет стоить г-ну кардиналу.
Маз. А?!.. В таком случае говорите.
Пок. Вам известно, что у меня, к несчастию, есть сын.
Маз. Да, беспутный Мольер, который предпочел сделаться поэтом и комедиантом, вместо того, чтобы со временем заменить вас в качестве обойщика — камердинера короля.
Пок. Именно, он самый. Так вот я и хотел просить милости — добыть повеление — арестовать его и засадить в тюрьму, — пока он не перестанет писать стихов и играть комедии…
Маз. И что же тогда?
Пок. А тогда я с величайшим наслаждением подписал бы этот самый счет, хота- бы не получил ни одного су.
Маз. Вы это говорите серьезно? Тогда подпишите скорее. (Пропускает ею мимо себя и тотчас же останавливается.) А впрочем нет, так нельзя!
Пок. Почему же?
Маз. А потому, что ваш шалопай состоит под покровительством принца Конти, моего любезнейшего племянника. Они с ним школьные товарищи. Его светлость пожалуй еще рассердится и потребует тот миллион, который я обещал в приданое моей племяннице Анне Мартиноцци. Слишком дорого пришлось бы мне заплатить за омеблировку Венсенского замка.