Кор. В этом отношении я вполне с вами согласен и даю вам слово, что свадьба моя будет решена еще до приезда принца в Париж.
Маз. Тогда все препятствия исчезнут, Гено поспешит вылечить принца и ваше величество получит возможность призвать его к себе.
Кор. Перейдем к королю Карлу II.
Маз. А! Что касается до короля Карла II, это другое дело, и ваше величество сейчас же согласится со мной о невозможности терпеть его присутствие не только в Венсене или Париже, но и во Франции.
Кор. Я когда-то сам был изгнан и несчастлив, как он, а потому на желаю иметь от вас объяснения. Возможно ли допустить, чтобы министр мог приказать королю немедленно покинуть владения двоюродного брата и союзника? Так поступают только с частным человеком.
Маз. Во-первых, государь, развенчанный король в одно и тоже время — и более и менее, любого частного человека. Иногда такой король очень неудобен; полезен он не бывает никогда, а скорее опасен. Во вторых, что король Карл II ваш двоюродный брать, в этом и не сомневаюсь; но вы ошибаетесь, говоря, что он ваш союзник. Ваш союзник, государь, это Ричард Кромвель, протектор Великой Британии. А если ваш двоюродный брат все еще в изгнании и нищете, как вы сами когда то были, то это происходит от того, что, к несчастию, при нем никогда не было кого-нибудь вроде Джулио Мазарини; а найдись такой человек, и король не стал бы скитаться по большим дорогам, а давно бы опять сидел на английском престоле.
Кор. Не напоминайте об этом, я очень хорошо знаю, как много я вам обязан и, конечно, никогда об этом не забуду. Отдаю полную справедливость вашему гению, возвратившему мне и покой, и трон, и могущество. Но этот гений, как бы велик он ни был, или дурно судить о положении, или ошибается. Я союзник Ричарда Кромвеля? Первый раз слышу! Может быть союз с новым протектором подписан вами без моего ведома? В таком случае мне нечего возражать, так как, я по собственной беспечности и слабости допустил вас до таких деяний.
Маз. Государь! Вот уже 30 лет, как и занимаюсь политикой и занимался ею с величайшим усердием и умом. Усердие было у меня особенно в молодости, а ум всегда. Я позволяю себе так говорить потому, что это главный упрек моих недоброжелателей. Признаюсь вам, государь, что моя политика, иногда была не совсем честною, но никогда — опрометчивою. А та политика, по которой мне пришлось бы следовать, чтобы снова посадить короля Карла на престол, была бы одновременно и опрометчивою, и бесчестною.
Кор. Бесчестною?
Маз. Да, раз вы заключили трактат с Кромвелем отцом.
Кор. И даже в этом трактате он написал свое имя выше моего!
Маз. А!.. Вы же сами виноваты, ваше величество; зачем было вам подписываться так низко. Г. Кромвель ^нашел себе хорошее место, которым и поспешил воспользоваться. Он уже привык так поступать.
Кор. Да! но ведь г. Кромвель уже умер.
Маз. Вы так думаете потому, что его похоронили? Король умер, да здравствует король!.. Протектор умер, да здравствует протектор! Г. Оливье Кромвель скончался, но г. Ричард Кромвель наследовал отцу и стал его преемником; подписанный же вами трактат с отцом, более чем когда-нибудь обязателен относительно сына. В сущности же, что изменилось в положении? Ничего. Умер человек, его похоронили, но принцип, государь, принцип остался живым. Эх! я прекрасно понимаю, что было не совсем честно, с точки зрения семейных чувств, подписать трактат с человеком так ужасно поступившим с нашим дядюшкой; а с точки зрения обыденной морали, заключать союз с таким бессовестным парламентом, как теперешний — но в отношении политики, все это было безусловно необходимо. В то время, когда паша казна была пуста, Кромвель дал мне пять миллионов взаймы, а в тот день, когда у меня не хватало войска, он прислал мне 6000 шотландцев. Этим трактатом я спас Францию от внешней, непосильной для нее войны. Деньгами я прокормил ваше величество и ваше августейшее семейство, которое без того умерло бы с голода, а присланными людьми я подавил мятеж. Вы видите, что и у г. Кромвеля есть иногда хорошие стороны. Голландия покровительствует королю Карлу II-му, которому и я желаю всякого благополучия. Ну, и пусть себе покровительствует, к ней я его и отсылаю. Благодаря его пребыванию, Голландия поссорится с Англией; а когда Англия и Голландия поссорятся, то, конечно, тотчас же и подерутся. А ведь это единственные морские державы в Европе. Пускай себе дерутся, уничтожают свою морскую силу, а из остатков их кораблей мы себе построим флот, если только я сэкоиомничаю достаточно деньжонок, чтобы накупить гвоздей.