Часть 2. Обретение
Жизнь рисовала узоры, так и сяк разбегались причудливые завитки, и в одну из таких извилин слились две причудливые линии судьбы: Паши и Женьки. Москва в мае чудесна до безумия: изнуряющие беспросветные холода вдруг исчезают, будто и не были вовсе, и все вокруг разливается в пышном цветении, бесстыдно звенящем криками птиц. Сирень и каштаны солируют во дворах, парках, вдоль тротуаров, упиваясь дождями, первыми жаркими днями, зовут вместе с ними потерять разум и забыться в отчаянной радости бытия. Казалось, здесь вдруг обнаружилась сама жизнь, и город очнулся: люди заполонили театры, выставки, музеи, рестораны, и заспешили урвать себе этот кусочек долгожданного счастья.
В сквере у цирка на лавочке, сосредоточенно стуча по клавиатуре своего ноутбука, сидел Паша, бывший студент физического факультета, а теперь программист одной из столичных компаний. Если бы Паша мог прожить две жизни, он обязательно стал бы тем, кем никогда уже не станет: фотографом, художником или писателем – но сейчас он только в глубине души немного завидовал этим странным людям. Он обладал изворотливым умом и цепкой памятью, запоминал цифры, тексты, иностранные слова, таблицы, схемы и любые разрозненные факты. Своего отца он никогда не видел, а мать, которая работала в каком-то архиве, приходила домой поздно вечером, с ребенком держалась немного холодно, боясь изнежить материнской любовью. Жили они скромно, и Паша с самого детства уяснил, что главное в жизни – это материальный достаток и стабильность, что и сказалось на выборе профессии. Жизнь его в студенческие годы стала совсем обособленной, а случилось это с уходом из жизни его бабушки, оставившей внуку квартиру на улице Молодежной. А область эмоций и чувств так и осталась для него неизведанной, как будто за ширмой, куда лучше не заглядывать. Лишь изредка он представлял себя творческим и спонтанным, брался за гитару или фотографировал пейзажи, пытаясь избавиться от тоски по подлинной красоте и найти ее в абстрактных звуках или живой, многоликой природе.
В этот день все было обыденно, не считая самой пышной весны, до боли скоротечной, оттого ускользающе прекрасной, как недовоплотившаяся мечта. Павел поднял глаза и увидел: на соседней лавочке сидела голубоглазая, светлокожая, с длинными темными кудрявыми волосами девушка, которая с озорством улыбнулась. Затем она встала и подошла к нему: «День добрый! Не могли бы вы одолжить мне ваш зарядник для телефона (так она назвала внешний аккумулятор)?». Паша слегка оторопел от ее смелости: смеется надо мной или действительно хочет познакомиться? Женя заметила его смущение, свидетельствующее о характере замкнутом, он показался ей чересчур серьезным, и это еще больше раззадорило ее, и она решила повести себя еще более нагло (ей все всегда сходило с рук). «Вообще-то я живу недалеко, просто лень подниматься. И, по-моему, это прекрасный повод сделать доброе дело, разве часто это бывает?». Паша потом никак не мог понять, это его зарядник нужен был Жене или Женя заряжала его жизнью. Встреча с ней – это и счастье, и несчастье, все в одном.
Была ли Женя избалованной, трудно сказать, но ребяческая дерзость и непосредственность, сочетались в ней с искренностью и ранимостью. Родители ее действительно любили, а вот друг друга не очень, и по трудно объяснимым причинам весьма неожиданно развелись, когда ей было четырнадцать. Отец, успешный юрист, сделал все, чтобы Женя могла жить сообразно со своей мечтой. И Женя стала художницей. Редкий дар – жить так, как требует сердце, позволить себе желать и творить. И Женя творила. И боялась она всегда только одного: потерять свободу.
Часть 3. Сомнение
Летние вечера в Москве таинственны и очаровательны. Воздух такой вкусный, хочется зачерпывать горстями и пить. И на душе так радостно, так трепещет все внутри, как будто жизнь вдруг наполнилась теплым ожиданием чего-то еще более прекрасного.