Что было в следующие несколько часов, Ансельмо плохо помнил. Он шел и шел по лесу, все дальше уходя от дороги. Потом обессилел и устроился под пышной елью, немного прикрывшись за пригнутыми снегом почти к самой земле ветвями. Комиссар понимал, что умирает. Он пытался не уснуть, но порой все равно проваливался в тяжелое, грозившее вечностью забытие. В один момент, придя в себя, Комиссар отчетливо увидел сквозь прореху в ветках лицо молодого парня. Ансельмо, как мог, присмотрелся к нему и чуть не испустил вздох разочарования – парень был в форме фашистской национальной гвардии.
Парень повернул свое лицо к Комиссару и тоже заметил его. Они так и застыли, глядя друг на друга. У гвардейца было красивое, даже аристократическое лицо с изящными усами и внимательными глазами. Комиссар очень хорошо запомнил это лицо. Неожиданно парень приложил указательный палец правой руки к губам, а потом посмотрел куда-то в сторону и крикнул:
– Здесь никого!
Через пару часов, которые Ансельмо совсем не запомнил, его нашли крестьяне из ближайшей деревни, которые смогли спасти его и выходить. Из всех пленников тот день пережил только он.
– Так ты поможешь мне, Комиссар?
Бородач вернул Ансельмо из воспоминаний. Он моргнул несколько раз, приходя в себя, и понял, что все это время сжимал челюсти так сильно, что теперь они болели. Ансельмо с трудом подчинил себе одеревеневший язык:
– Да, Бородач, можешь на меня рассчитывать.
Глава 7
Рецепт настоящего прошутто
– Смотрели что-нибудь на этой неделе, Чиро?
– Да, в понедельник попал на «Леопарда».
– И как вам?
– Сандра уснула на середине.
– Сандра? Ваша девушка?
– Ну да…
– Как то вы не очень в этом уверены, Чиро.
– Это было наше первое свидание.
– Тогда понятно… А второе было?
– Да, вчера.
– Ну, значит все не так плохо! Куда ходили на этот раз?
– Тоже в кино. На американский мюзикл. Ей, вроде, понравилось.
– Вот вы и нашли то, что ей нравится, Чиро – мюзиклы! Начало отношений с женщиной, это как перевод стихов с другого языка – сперва все время получается что-то не то, но с каждым следующим разом все лучше и лучше.
– Ей, как я понял, больше понравился Фред Астер, а не сам фильм…
– Фред Астер – интересный выбор. Не так очевидно, как Тони Кертис или Кирк Дуглас.
– Ну да…
– Чиро, позвольте маленький совет: никогда не ревнуйте своих женщин к певцам, актерам и писателям. Во-первых, это выглядит смешно; во-вторых, это бессмысленно; а в-третьих, женщины совсем не глупы – они прекрасно понимают, что вы рядом, а Фред Астер далеко, просто иногда все склонны увлекаться выдуманными персонажами.
На этот раз Чиро даже не сказал: «Ну да…» – он просто кивнул. За прошедшую неделю Сальваторе успел позабыть о своем новом знакомце, поэтому появление Чиро на Пьяцца Навона в половину четвертого пополудни стало для Кастеллаци неожиданностью. Но, несмотря на то, что Бертини вновь испортил прохождение солнца через обелиск, Сальваторе был очень рад его видеть.
Они вновь беседовали о кино. О ресницах Элизабет Тейлор и морщинах Анны Маньяни. О бездумных американских мелодрамах, которые понемногу начали вытеснять бездумные итальянские мелодрамы. О том, что Висконти в «Леопарде» опять перегрузил хронометраж, а Кубрик, похоже, вознамерился стать живым классиком уже к сорока, выпустив два больших фильма подряд: за эпичным и размашистым «Спартаком» последовала «Лолита», которая не глянулась Сальваторе сюжетно, но несла в себе интересный киноязык. К этим двум работам Кастеллаци добавил бы еще снятый чуть раньше «Тропы славы», но этот фильм остался практически незамеченным.
Сальваторе удивляло то, что, общаясь с этим молодым человеком лишь второй раз в жизни, он не чувствовал скованности, как будто бы знал его уже давно. Кроме того, Кастеллаци испытывал искреннюю симпатию к Чиро, который не позволил тяжелому быту раздавить себя и находил в своей рабочем расписании место для прекрасного.
Сделав паузу в беседе, мужчины обратились к еде. Оценив цены в «Мавре», Чиро решил заказать себе лишь скромную порцию кростини с мелко-нарезанным помидором, но Сальваторе, который после встречи с Диамантино не имел никаких финансовых затруднений, взял оплату обеда на себя, хотя убедить в этом Бертини оказалось нелегко. Чиро, как и все молодые люди, обедал скоро, потребляя из еды энергию, а не вкус. Теперь он безбожно спешил с восхитительным прошутто, которое синьор Монти всегда нарезал собственноручно.
– Позвольте, Чиро, отвлекитесь на минуту.
Юноша запил ветчину большим глотком вина и кивнул, приготовившись слушать.