– Нет, синьор Кастеллаци, ранние работы, которые считаются моими, принадлежат моему отцу, хотя в некоторых из них есть и мои идеи. Я никогда не публиковался под своим настоящим именем.
Сальваторе приказал себе ничему не удивляться и сделал предположение, которое при всей своей безумности, вполне могло оказаться истинным:
– Диамантино ваш отец?
– Вы проницательны. Да, я его сын.
– Но как же ему удалось это скрыть?..
– На самом деле он ничего не скрывал. У него с моей матерью был короткий роман, который быстро закончился. От их отношений появился я. Мать к тому моменту вышла замуж за Луиджи Куадри, который согласился принять меня, как своего, растил и воспитывал меня до семи лет. Он погиб в самом начале Войны где-то в Ливии, а мать умерла в начале 50-х. Времена были так себе, я перебивался, чем придется, работал на верфи и не только на верфи… Почти семь лет назад Диамантино нашел меня. Я тогда работал ночным сторожем в театре, где по вечерам ставил с друзьями небольшие пьески для своих. Хорошая была жизнь, правда, совсем безденежная…
Я точно не знаю, почему отец решил вернуться в Специю. Он говорил, что хотел найти мою мать, а когда узнал, что у нее родился сын, который вполне мог быть от него, то решил непременно найти меня. Благо, это оказалось не самой сложной задачей… Вы смеетесь, синьор Кастеллаци?
– Скорее плачу, Доменико… Последние несколько дней ваш отец раз за разом тыкает меня в мои недостатки и ошибки, я уже начинаю подозревать, что он это специально!
– Вы о завещании?
– Не столько о завещании… Впрочем, продолжайте, пожалуйста, мне интересно, как мы с вами оказались в этом переплете.
– Я поначалу принял его в штыки. Однако отец был готов к этому и дал мне время. В итоге мы с ним, в общем и целом, смогли принять друг друга. Тогда я узнал, что он занимается кинопроизводством в Риме, и примерно тогда у него родился план, к реализации которого он решил меня привлечь, увидев, как я играю в одном из наших маленьких ночных спектаклей.
Отец всю жизнь занимался писательством, однако, как он мне сказал, когда пришлось выбирать между богатством и творчеством, он выбрал богатство. Тем не менее, совсем свое увлечение он не бросил, более того, иногда даже публиковался. Заведя целый выводок псевдонимов, он отправлял свои пьесы и рассказы в небольшие местные журналы в разных частях страны. Кто-то принимал, кто-то отказывал, но, так или иначе, это не привлекало к нему особенного внимания.
– А почему он не хотел публиковаться открыто? Учитывая его связи, для него не составило бы труда выпустить книгу своих сочинений достаточно большим тиражом.
– Отец говорил, что писательство для него просто развлечение, и он не хочет приобретать серьезной славы в этом деле. Мне тогда показалось это полной нелепостью, но потом я его понял…
Однажды отец закончил работу над очередной пьесой и понял, что хочет превратить ее в сценарий для кино. Понимая, что к фильму снятому по сценарию собственного продюсера мало кто отнесется хоть сколько-то серьезно, он придумал нищего талантливого драматурга из Специи, роль которого исполнил я. Авантюра удалась, сценарий пошел в обработку и, хотя в итоге фильм так и не был снят, отец был удовлетворен результатом и решил повторить этот трюк… Через год я переехал к нему в Рим и начал играть роль непонятого интеллектуала левой ориентации, которых так любит эстетствующая публика в наши дни. С тех пор этим и занимаюсь.
– Я, признаться, не очень понимаю, зачем в этой схеме потребовался я?
– Как я уже говорил, синьор Кастеллаци, выбирая между деньгами и писательством, мой отец всегда выбирал деньги. Поняв, что его придуманный гений приносит хорошую прибыль, он решил найти драматурга, которого считал более компетентным, чем он сам. Я думаю, его подтолкнула к этому необходимость писать о том, во что он не очень-то верил. Вся эта левизна и классовая борьба, неореализм… Ему было интересно попробовать сделать что-то подобное, но вообще-то он всегда был далек от этого. Не знаю, почему он выбрал именно вас, но, учитывая, как идут дела, он сделал правильный выбор.
– А как же его собственные работы?
– Он, как и раньше, продолжил публиковать их в маленьких журналах под разными псевдонимами… Я думаю, теперь имеет смысл перейти к цели моего визита.
Сальваторе все еще обдумывал услышанное, примеряя это на того Диамантино, которого он знал. Кастеллаци пришлось прервать свои мысли и вернуться к разговору.
– В своей последней воле мой отец решил поиграть в этакого Баббо Натале40 и устроить жизнь всем, кто был ему близок. Не беспокойтесь, я уважаю его волю и не буду пытаться обойти ее. Я буду лично передавать вам сто тысяч лир в первых числах каждого месяца, начиная со следующего. Однако оставив мне все свои финансы, отец оставил мне и часть своих деловых связей. Я хочу продолжить комбинацию с великим драматургом Куадри…