— Вообще-то, — ответил Ратников тихим, срывающимся голосом, — моя тема — оборудование мартеновских печей. Мы работаем вместе с товарищем Харитоновым. Но, извините, товарищ Колосов, я в последнее время увлекся поисками способов, с помощью которых можно было бы увеличить производство стали в действующих печах. Основную свою тему немножко запустил, на меня вот жалуются, говорят, что я даром деньги получаю.
— Это кто же так говорит?
— Ну, и товарищ Харитонов и товарищ Самаркина. Они меня на партбюро вызывали. Я кандидат в члены партии. Мне там очень попало. И я понимаю, что и вы… — Он замолчал.
— Что — что и я? — спросил Павел Петрович.
— Ну, что и вы мною недовольны.
В Ратникове Павел Петрович увидел подкупающую искренность, ту ясность и прямоту, которые свойственны молодости. Он вспомнил себя в такие же годы. Он начинал чувствовать симпатию к этому человеку.
— Так чем же вы увлеклись в последнее время, расскажите? — попросил Павел Петрович. — И что же вам удалось отыскать?
— Видите ли, товарищ Колосов, — заговорил Ратников своим тихим голосом. — Стране надо очень много стали, надо очень быстро увеличить ее производство. Это сделать можно совсем не обязательно только за счет нового строительства. Это можно ведь сделать и за счет повышения емкости мартеновских печей. Нужна только их частичная реконструкция.
— Правильно, можно так увеличить выпуск стали. Кто же возражает вам?
— Мне не то чтобы возражают, но говорят, что это совсем не научная тема, а чисто производственное дело, и пусть я иду на производство. Что ж, я не против, я пойду на завод. Но и там буду заниматься этим делом. Я в институт не просился, меня так распределили. Правда, мне тут нравится, не скрою от вас. Тут у меня шире горизонт. Вот я, например, обследовал два больших уральских завода. Металлургических. И что же? Там можно добиться такого положения, что можно будет получать дополнительно многие десятки тысяч тонн стали. Я докладывал об этом в группе, товарищ Харитонов посмеялся: куда ты, говорит, лезешь, ты только вчера со школьной скамьи. А я, товарищ Колосов, не вчера окончил институт, а четыре года назад. Товарищ Архипов — заместитель по научной части — тоже моим докладом не заинтересовался. Какие-то критические замечания о нем высказала товарищ Шувалова. Ну, а к слову Серафимы Антоновны все, знаете, как прислушиваются.
Он смотрел на Павла Петровича ожидающими, встревоженными глазами. Павлу Петровичу хотелось встать, погладить его по этим светлым волосам, сказать: «Ну чего ты, дружок, испугался? Если ты уверен в правоте своего дела, то дерись за него изо всех сил, грызись зубами, бейся, как львенок». Но он сказал другое:
— Что же, по-вашему, надо на тех заводах сделать, чтобы получить дополнительные десятки тонн стали?
— Видите ли, товарищ Колосов, реконструировать действующие мартеновские печи, чтобы повысить их емкость, это дело нетрудное. Правда ведь?
— Правда.
— Но ведь одновременно понадобится увеличить грузоподъемность разливочных ковшей.
— Тоже верно.
А раз увеличится грузоподъемность ковшей, то увеличится и нагрузка на подъемные краны, на каркас здания.
— Вы рассуждаете абсолютно правильно, товарищ Ратников.
— Да, это, конечно, для вас азбучные истины, — совсем тихо сказал Ратников. — Но вот азбучные, а эффект дают громадный. Чтобы частично реконструировать печи, чтобы частично усилить краны и конструкции зданий, совсем не надо останавливать производственный процесс в цехе. Это тоже очень важное преимущество. А второе ведь то, что и затраты невелики. Я назвал вам эти два завода на Урале. Емкость печей там можно увеличить не меньше чем на треть, а для усиления конструкций потребуется всего лишь тонн по двадцать пять стали на блок здания, обслуживающий одну печь.
— И это обеспечит дополнительно выплавку в десятки тысяч тонн ежегодно? — спросил Павел Петрович.
— Да. А чтобы создать новые мощности для выплавки того же количества стали, потребовалось бы затратить шесть миллионов рублей и около тысячи восьмисот тонн стальных конструкций.
— У вас интересные наблюдения и интересные мысли, товарищ Ратников. Где ваш доклад? Пожалуйста, принесите.
Ратников вскочил.
— Вот спасибо, товарищ Колосов! Вот спасибо! Вы почитаете, сами увидите. — Голос его был уже не такой тихий, как в начале разговора, и лицо порозовело. Радости своей он не скрывал.