Однажды восьмую декурию послали за дровами. Углубившись в кусты, Спартак сноровисто работал топором, выбирая ветви потолще, тщательно их обрубал, аккуратно складывая жердину к жердине. Привычная работа радовала его: рытьё земли было гораздо труднее. Воины разбрелись по зарослям, тут и там слышалось постукивание топоров. Наготовив достаточно дров, он присел на кучу веток передохнуть и задумался. Как-то дома? Мать, конечно, знает, куда отправили против воли сына. Под силу ли ей будет перезимовать в одиночестве, не подготовившись, как следует, к холодам? Допустим, он встанет сейчас, заткнёт топор за пояс и пошагает в родные горы, – но что сделает центурион с АмфилохомДенкурион пострадает больше всех, но и другим однопалаточникам достанется: в случае порбегов римляне бывают беспощадны. Декурию тут же расформируют, рассуют ребят по разным палаткам. За беглецом отправят погоню. Ему придётся отсиживаться в какой-нибудь норе, как зверю лесному. Да и нет тут подходящих нор: побережье густо заселено. В лагере уже бывали случаи побегов, и никому не удавалось добраться до дома: беглецов ловили и беспощадно наказывали.
Что-то хрустнуло в кустах. Он повернулся – и не поверил глазам: у куста стояла Ноэрена! Нет, – мальчик в бедной одежде горца, с ножом за поясом. Но это была Ноэрена, её неистовые глаза смотрели на него из-под низко надвинутой войлочной шапки. Дочь вождя бессов, главная жрица Диониса-Солнца стояла в нескольких шагах от него, недоуменно разглядывая его. Её удивление было понятно: за немногое время, проведённое в римском лагере, в нём не осталось ничего от юноши-бесса, порождения горных лесов, которого она знала. Исчезла пышная шапка волос, делавшая его голову похожей на золотистый шар; он был коротко острижен и гладко выбрит, красен от загара; грубый плащ римского легионера покрывал широкую спину, на оголённых ногах красовались разношенные калиги.
– Ноэрена! – удивлённо выдохнул он, приподнимаясь.
Устремившись друг к другу, они сбивчиво заговорили:
– Как ты здесь оказалась?
– Ты стал римским воином?
– Но почему ты здесь, одна, в мужской одежде?
– Ты позволил римлянам остричь и обрить себя?
Они задавали друг другу вопросы, не слушая ответов. Радость нежданной встречи тёплой волной накрыла обоих.
– Я тебя нашла, – наконец счастливо улыбнулась она.
– Ты искала меня?
– Да, ты догадлив. Дорога оказалась нелёгкой. Но ведь я твоя жена, и должна быть рядом.
– Ты моя жена?
– Ты уже успел позабыть про это?
Бросившись ему навстречу стремительно, как рысь, она крепко обняла его со словами:
– Вот так же сильно ты станешь любить меня всю жизнь. Сам Дионис назначил нас друг другу. Не мне противиться его воле.
Её гибкое тело было мускулистым и сильным, как у мальчика; и вся она уродилась ему под стать. Никакой другой подруги он и пожелать не мог.
– Ты называешь себя моей женой, Нозрена? – не сразу разомкнув её руки, осведомился он.
– А кто же я? – победно блестя зубами, засмеялась она.
И он сказал:
– Тогда и я твой муж. Божество нас видит, а другого свидетеля нам не надо.
– Я несколько раз вопрошала богов. Ты мне на роду написан. Наши судьбы слиты сильнее, чем думаешь ты, и, может быть, хочется мне. Тут ничего не изменить.
Он молчал, радостно чувствуя, что эта прекрасная женщина отныне и навсегда будет принадлежать ему.
– Бежим! Бежим сейчас же, – предложила она. – Я не одна: со мной слуги и лошади. Супруг главной жрицы Диониса-Солнца, со временем ты станешь владыкой бесов. Твоей власти покорится Когеон, а затем и вся Фракия. Ты станешь царём фракийцев. Мы, самый многочисленный народ на свете, не имеем своего царя. Когда мы объединимся и увидим, как нас много, то завоюем весь мир. Так хотят боги.