Утром в лагере протрубили зорю как-то необычно. Выбегая из палатки вместе с т оварищами, Спартак осведомился, в чём дело. Ветераны оживлённо пояснили, чтовойско отправляется в поход, его поведёт сам наместник
Построив воинов, начальники объявили, что поход будет направлен отнюдь не против Понта, у которого заключён с Римом мир, но против Команы Каппадокийской, небольшого города-государства, расположенного у границы Понтийского царства и дружественного ему; поход сулит быть нетрудным и при несёт каждому участнику богатую добычу.
Напрасно юный супруг, принуждённый отправиться в неизвестность, уговаривал Ноэрену ждать возвращения войска в Пераме, справедливо указывая на трудности и даже опасность походной жизни.
– Война нас не разлучит, – упрямо ответила она. – Не за тем я покинула Фракию и переплыла море, чтобы снова разлучиться с тобой. Наш дом там, где мы вместе.
Её намерение последовать за войском вызывало в нём тревогу. Подружкам Ребуласа и Амфилоха такое и в голову не пришло. Ноэрена же вновь переоделась в мужское платье, нарядившись в парфянские штаны и даже приклеив себе усы.
– Пристойно ли такое обличье жрице? – укорил он.
– Вполне, – был ответ. – У женщины равные права с мужчиной , воля обоих свободна. Их равенство освятил наш владыка, ибо Загрей двупол по природе своей.
Он придерживался другого мнения, но, мало зная о Загрее, не стал спорить с женой.
Перед походом ему захотелось проститься с новоприобретёнными знакомцами – увидеть Гликеру, Алкима, Тимофея, а также ещё раз взглянуть на полюбившиеся места, которые, вполне возможно, ему больше не придётся увидеть. Отпуск он получил, однако взять с собой Ноэрену на эту прощальную прогулку не решился: молодая фракиянка так и не полюбила Пергам. Когда восхищённый супруг впервые показывал ей акрополь, она равнодушно сказала:
– Прекрасно лишь то, что славит божественное начало, Дух. Эллины же славят плоть, земную несовершенную жизнь, и , значит, лгут.
Алтарь Зевса неожиданно для Спартака привёл её в негодование:
– Муж, ты восхищаешься тем, что отвращает от служения божеству! Цель жизни – смирение, а не борьба с себе подобными. Чего стоят эти эллины! Престол своего Зевса .они украшают изображениями гадов и озверелых людей!
Он не стал спорить со жрицей Диониса Загрея.
Тимофея на площади он не нашёл: в тот день ритор учил в гимнасии, куда фракиец не решился пойти: слишком торжественно было здание, слишком нарядны молодые пергамцы, прогуливавшиеся вокруг. Алкима не оказалось дома. Поколебавшись, Спартак спустился с горы и отправился в Нижний город, к дому, в строительстве которого он принимал участие и где теперь обитала Гликера.
Незваного гостя долго не хотели впускать, но он проявил настойчивость. Гликере нездоровилось, однако фракийцу всё-таки позволили войти. Проходя по комнатам и будучи взволнованным предстоявшей встречей, он лишь краем глаза осмотрел помещения, уже чудесно преобразившиеся, наполненные множеством красивых вещей.
– Здравствуй, малыш, – ласково приветствовала его Гликера.
Она лежала среди благоухающего садика, чудесным образом расцветшего в едва возведенном доме. Гликера исхудала и похорошела; большие чёрные глаза занимали пол-лица. Впрочем, фракиец с неменьшим восхищением уставился на рельефы, украшавшие изголовье её ложа: вакханки, козлы, виноградные гроздья.
– Сколько же надо учиться, чтобы сотворить такое, – восхищённо думал он, с досадой шевеля своими огрубевшими пальцами.
Продолжая кормить голубей, прелестная гречанка корила гостя, что он бесследно пропал, не ходит к ритору, забыл Алкима. Не вдаваясь в подробности и не вороша обиды, он объяснил ей свои обстоятельства. Узнав, что покровительствуемый ею фракиец покидает Пергам, девушка опечалилась:
– А я задумывала совсем другое… Впрочем, когда ты вернёшься, занятия с Тимофеем можно возобновить. Ведь ты успел прикоснуться только к верхушкам знаний…Ты способный юноша: я хочу видеть тебя образованным человеком . Обещая, что продолжишь учение.
Он не мог ничего обещать, потому что не знал , вернётся ли в Пергам: Ноэрена сказала, что более удобного случая бежать от римлян, чем во время похода, может не представиться. Однако он согласно кивнул, любуясь великолепным ковром, прикрывавшим ложе Гликеры. На ковре были искусно изображены розы. Не удержавшись, юноша пощупал его и даже перевернул угол наизнанку.