Издав ликующий крик, Спартак бросился к своему коню, вскочил на него и, размахивая мечом , принялся громко призывать к себе уцелевших фракийцев. Уподобившись потерявшим наседку цыплятам, фракийские воины устремились на призыв добровольного предводителя. Окружив его, теснимые римлянами, они принялись вновь отчаянно отбиваться. Тем временем царь, увидев кипевшее на холме сражение и решив, что это сам Гордий попал в отчаянное положение, велел своим воинам принять бой. Понтийцы устремились на холм. Помощь подоспела вовремя: ещё немного, и выручать было бы некого.
Пока понтийское войско выстраивалось в фалангу, Мурена дал сигнал к отступлению. Взревели трубы, призывая римских воинов вернуться к своим. На холме облегчённо почувствовали, что неприятельский натиск ослаб. Одержимость боем ещё не покинула Спартака; его руки набрякли, плечи болели; залитый кровью, своей и чужой, в разодранной , запачканной одежде, он был страшен, но голова его оставалась трезвой. Едва заметив, что римляне стали отходить от холма, он тут же велел своим фракийцам отходить к лагерю Гордия. Воины ему повиновались.
Сам он , решив отыскать отрядный значок, уроненный убитым знаменосцем в пылу сражения, задержался и, тронув коня, обогнул один из уступов холма. Тут он увидел гору убитых римлян и фракийцев. Внимание его привлёк громадный воин, лежавший в неудобной позе на боку. Сомнений не оставалось, то был Ребулас. Спешившись, Спартак наклонился над сослуживцем и перевернул его на спину. Знакомое лицо было мертвенно бледно.
– Ребулас! – позвал он. – Ты узнал меня?
Рот Ребуласа приоткрылся , из него показались кровавые пузыри. Рядом не было никого, кто мог бы помочь: фракийцы уже торопливо спускались с холма. Тихо, со всхлипами и бульканьем, Ребулас заговорил:
– Я… хотел… украсть… Ноэрену.
– Опомнись, что ты говоришь! – наклонился к нему Спартак. – Сейчас я помогу тебе взобраться на коня. Ты сможешь подняться? Обопрись на меня.
– Ты… её… погубишь… – были последние слова умиравшего.
Ребулас замолчал, – с открытым ртом и глазами, устремлёнными в небо.
Оказалось, что Мурена со своей свитой уже успел переправиться на понтийскую сторону, так что римлянам пришлось срочно поспешить за полководцем. Понтийская фаланга уже построилась, ощетинившись копьями и прикрывшись большими щитами. Командиры Мурены торопливо построили своих воинов и повели их навстречу царю. Римляне двигались своим прославленным манипулярным строем; соблюдая промежутки между линиями и подразделениями одной линии, они были надёжно защищены от самого нежелательного – разрыва линий во время движения и боя. Понтийская фаланга ожидала их. Приблизившись шагов на тридцать, римляне по своему обычаю метнули копья. Тяжёлые, длинные копья воткнулись в щиты понтийцев и пригнули их к земле: вытащить их было невозможно из-за зазубрин. Передний строй понтийцев оказался беззащитным, живая крепость перестала существовать. Не медля, римские воины обнажили свои страшные мечи и бросились на врага. Понтийцы рассеялись, разрушили фалангу, и, подталкиваемые задними рядами, вынуждены были устремиться на римлян. Завязалось сражение.
Спартак не видел всего этого, спустившись с холма на противоположной стороне. Он ехал, кое-как перевязав всё ещё кровоточившие раны, и с беспокойством отмечал растущую слабость тела; конь, почувствовав немощь всадника, осторожно ступал по бездорожью. Встреться сейчас фракиец с римлянином, ему было бы не одолеть врага.
Между тем Гордий продолжал сидеть в лагере, крепко запершись. Появлению царя он обрадовался, но, видя, что сражение завязалось нешуточное, и не получая от царя никаких приказов, он приуныл, не зная, на что решиться. В конце концов, опасаясь царского гнева, он всё-таки решил покинуть спасительные стены и вывести своих, чтобы ударить по флангу римлян.
Он подоспел вовремя, потому что ряды понтийцев дрогнули и стали отступать, не выдержав натиска римлян, действовавших как одно целое. Когда небольшое, но свежее войско Гордия ударило по не ожидавшему этого войску Мурены, и последний ряд римлян, состоявший из опытных ветеранов, вынужден был повернуться и отражать нового врага, отступление царского войска несколько замедлилось. Снова закипела ожесточённая схватка. Спартаку, выехавшему уже из-за холма, было видно происходившее. Догадавшись бо всём, зная римское построение и предвидя, что может случиться далее, Спартак приободрил коня и устремился туда, где в стороне от сражавшихся, наблюдали заходом битвы стратег со своими приближёнными.