– Стратег, во имя всех богов, дай своим приказ к отступлению! – кричал он.
Охрана задержала фракийского всадника, по виду только что вырвавшегося из гущи боя, и хотела стащить его с коня, но Гордий, помнивший Спартака, велел дать ему приблизиться.
– Прикажи отступить! – твердил Спартак.
– Ты ранен, – оглядев его, заметил Гордий. – Отправляйся в лагерь.
– Я только ранен, но половина фракийцев убита на холме, и может погибнуть ещё много воинов, если ты не дашь сигнал к отступлению.
Стратег чувствовал свою вину перед фракийцами, брошенными им на произвол судьбы, и разговаривал со Спартаком терпеливо. Сбивчиво, путая от волнения эллинские слова, Спартак пояснил, что если воины Гордия отступят, римские воины устремятся за ними, ослабив ряды, и теснимое ими войско Митридата получит передышку, сможет придти в себя. Гордий был опытным воином и сразу понял, о чём толкует фракиец.
– Я только что собирался это сделать и без твоей подсказки, – сердито сообщил старик.
Вскоре воины Гордия удивлённо услышали сигналы к отступлению. Дальше всё произошло, как и предполагал Спартак: понтийцы стали пятиться, и римские триарии тут же устремились следом за ними. Сражавшиеся с царским войском первые ряды вынуждены были следовать за своими, чтобы не быть от резанными от тыла, – следовательно, отступать. Потихоньку отступая и увлекая римлян за собой, войско Гордия дало царскому войску время перестроиться. Через некоторое время Гордий прекратил отход. Митридат между тем успел подвезти к месту сражения и бросить против римлян страшное оружие – колесниц с косами. Когда римские воины увидели куски человеческих тел, повисшие на окровавленных колесницах, людей, разрезанных окровавленными косами пополам, раздавленных, с вывалившимися внутренностями воинов, их ряды пришли в беспорядок. Прославленный римский строй рассыпался, порядка более не существовало, и понтийцы в полной мере воспользовались этим. Царь и Гордий напали на римлян с двух сторон. Образовав круг, римляне долго защищались, но в конце концов были почти все перебиты. Войско Мурены перестало существовать.
Понтийцы захват или весь римский обоз, большое количество золота, рабов и скота. Победа была громкой и полной. Сам Мурена, не дождавшись конца сражения, бросил войско и бежал через реку на сильно защищённую гору на каппадокийской стороне. Царь не велел его преследовать, всё ещё памятуя о мирной договорённости с Суллой. Когда стало ясно, что войско погибло, Мурена непроезженными горными дорогами бежал во Фригию , а оттуда в Пергам.
Добравшись до своего лагерного жилища, Спартак кратко сообщил жене:
– Ребулас погиб.
Это было всё, что он счёл нужным сообщить о сражении. Дав омыть и перевязать свои раны, он тут же уснул. Надо отдать должное Ноэрене: вид крови не устрашил её. Раны мужа устрашили её меньше, чем мысль о содеянных им убийствах: несмертельные раны тела заживут, но душа, поражённая неистовством кровавой схватки, может стать навсегда потерянной для спасения.
– Прости его, великий Загрей, – долго молилась над супругом жрица. – Прости и просвети. Дай ему прозреть. Спаси его, очисти его душу, как спорыньёй, изъязвлённую Ма-Диндименой.
Молва о блестящей победе Митридата над римлянами, быстро распространившись, привела в волнение всю Азию и снискала царю множество сторонников. Царское войско прошло по Каппадокии, изгоняя из городов римские гарнизоны. Этот поход занял всё лето, осень и часть зимы; ставленник Рима каппадокийский царь Ариобарзан бежал в Пергам искать защиты у Мурены.
Царь похвалил стратега Гордия за удачный манёвр в битве у реки Галис (ложное отступление), весьма щедро подкрепив похвалы золотом. Гордий ни словом не обмолвился, что подсказал ему отступить молодой фракийский наёмник из отряда, брошенного ь им без подмоги на холме. Но старый вояка помнил о Спартаке, и без награды тот не остался: Гордий назначил его начальником фракийской конницы.