В ВОСТОЧНЫХ ПРОВИНЦИЯХ ТУРЦИИ
Дорога от Тифлиса до Александрополя (Ленинакана) запомнилась мне на всю жизнь. Водопады, рассыпающиеся алмазной пеной у подножия гор, снежные вершины Арарата, живописные долины, в которых пасутся стада тучнейшего скота — подобное можно встретить и в других горных странах. Но в Армении этот пейзаж сочнее, богаче красками, и солнце здесь совершенно необыкновенное — щедрое, южное солнце, озаряющее все своими благостными, ослепительными лучами.
Карс, как и Кушка, до революции был городом-крепостью, где господствовала замкнутая офицерская каста и все подчинялось обиходу гарнизонной службы. Купцы, ремесленники обслуживали военных и окружающие крепость русские поселения. Царское правительство целыми деревнями выселяло сюда сектантов — молокан, духоборов, прыгунов, субботников, хлыстов, скопцов.
Когда Турция потерпела поражение в первой мировой войне, а солдаты русской армии после Октябрьской революции устремились по домам, младотурки успели организовать так называемое «Юго-западное правительство». Оно сформировало добровольческие турецкие части и захватило Карс, Ардаган, Артвин. Но англичане быстро проникли на Кавказ и вместе с американцами стали помогать дашнакской Армении, мусаватскому Азербайджану и меньшевистской Грузии. Они арестовали в Карсе членов «Юго-западного правительства» и отправили их на Мальту. Дашнаки вступили в Карс, а грузинские меньшевики заняли Ардаган и Артвин. С началом национально-освободительного движения в Турции кемалисты, взявшие в свои руки армию, разбили и тех и других и заняли даже Александрополь. Одновременно дашнаки ввязались в кровопролитную войну с мусаватистским Азербайджаном. Тогда обессиленная Армения подписала в 1920 году мирный договор и приняла крайне тяжелые условия: у нее осталось фактически всего два уезда. Но вот в Закавказье установилась Советская власть. Несправедливый договор был отменен, и границы исправлены. Однако Карс, Ардаган и Артвин остались у кемалистов. По Карсскому договору 1921 года русские, армяне, грузины и азербайджанцы должны были переселиться из района трех названных городов на советскую территорию, а турки, вернув Александрополь, выселиться из советских закавказских республик в Турцию. Разумеется, переселение это производилось на добровольных началах.
В связи с этим я должен был объехать Карсский район и побывать во всех селениях, где жили сектанты.
Вначале я не мог понять, почему военные столкновения между турками, с одной стороны, армянами и грузинами — с другой, не затронули русских деревень. Вот что оказалось.
Молокане, убеждения которых строго запрещали употребление мяса, спиртных напитков, курение табака, никогда не служили в армии. Теперь же, пользуясь тем, что целые части царской армии после революции бросили фронт, руководители молокан сумели скупить большое количество винтовок, патронов и пулеметов. Они приобрели даже легкие орудия и снаряды к ним, передвижные электростанции, прожекторы, телефонное оборудование, саперный инструмент, санитарное имущество.
Наставники многочисленных общин, до этого строго внушавшие сектантам отказываться от военной службы и не присягать царю, приняли новое решение: «духовные христиане» должны были защищать свою «землю обетованную». Эти же наставники, соединявшие в себе русскую сметку с американской деловитостью и религиозным фанатизмом, очень быстро подыскали в Александрополе и Карсе военных инструкторов из числа безработных русских офицеров и фельдфебелей. И вот двухметровые мужичины, за два раза поднимавшие на вилах воз сена, стриженные «под горшок», с бородой «лопатой», вышли за околицы на военные занятия. Отставные поручики и фельдфебели не могли нарадоваться, глядя, как такой детина с возгласом «Господи, благослови!» насквозь пробивал штыком глиняное чучело. Бабы, ростом под стать мужикам, входившие в избу, наклонив голову, чтобы не задеть притолоку, гнали возы, доверху нагруженные патронами и запряженные сытыми лошадьми, и справлялись со своим делом не хуже любого солдата.
На вышках, построенных при въезде в села, устанавливались прожекторы. Вокруг поселений строились окопы, пулеметные гнезда, укрытия для артиллерии. Все важнейшие точки обороны были связаны телефоном с «моленными домами», где помещались молоканские штабы. Там, рядом с «отцом наставником», благообразным бородатым мужиком в белой рубахе и портах, сидел над картой «советчик» — хмурый усач в офицерском кителе. Легче было взять небольшой город, чем молоканское село. Любители легкой добычи, бродячие шайки дашнаков, курдов или турецких дезертиров, наводившие ужас на население пограничного района, стали исчезать. Участники налетов на села «истинно духовных христиан», как правило, не возвращались.