Очень часто, несмотря на объявленный верховным германским командованием «нейтралитет», немецкие части оказывали упорное сопротивление наступающим советским войскам. Так это было, например, под Белгородом. Даже контрреволюционное правительство Директории немцы согласились впустить в Киев только после того, как согласовали этот вопрос с англо-французскими интервентами и обеспечили выезд гетмана Скоропадского и безопасность его министров.
Вся Украина была охвачена восстанием. Во многих местах советские партизанские отряды дрались с петлюровцами. 1-я советская дивизия шла на Чернигов, 2-я подходила к Харькову. Железнодорожные пути на многих участках были взорваны, телефонная и телеграфная связь прервана. Германское командование, стремясь скорее вывезти свою 300-тысячную армию и огромные склады с обмундированием, вооружением и техникой, пользовалось летчиками, радиосвязью и специальными офицерами, чтобы координировать действия отдельных частей и штабов.
Когда я подъехал к гостинице «Метрополь», мне представилось странное зрелище. Перед входом в нее толпились люди явно буржуазного вида, в дорогих шубах и бобровых шапках. Огромный усатый швейцар, в зимней ливрее с галунами и расшитой золотом фуражке, стоял перед дверью, повторяя одно и то же:
— Ресторан-с полон! Все места заняты!..
Около здания стояло десятка полтора извозчичьих саней, окруженных немецкими солдатами в стальных шлемах и в полном боевом вооружении. Время от времени из подъезда выскакивали, немецкие офицеры с чемоданами в руках, садились в сани, солдат взбирался на облучок рядом с кучером, и извозчик, нахлестывая лошадь, мчался к вокзалу.
Войдя в гостиницу, я увидел, что двери ресторана широко открыты. Зал был наполнен празднично разодетой публикой. Оркестр играл вальс. Дамы в белых декольтированных платьях и мужчины в черных костюмах, высоких стоячих воротниках и крахмальных манишках — странные привидения дореволюционного времени — усердно танцевали…
Перед растерянным портье стояли несколько командиров, одетых в самое разнообразное обмундирование, требуя предоставить номера.
Зная по опыту, что разговорами в таких случаях ничего не добьешься, я поднялся по лестнице и вошел в какой-то номер, который, по-видимому, был свободен. В первой комнате я увидел на столе шашку, маузер и кубанку. Открыв дверь во вторую, я замер на месте.
На кровати валялась гимнастерка. Перед умывальником стояла, в красных штанах и кавалерийских высоких сапогах со шпорами, Мирра Гец — высокая, стройная блондинка с большими голубыми глазами и коротко подстриженными курчавыми волосами, командир одного из кавалерийских отрядов, а впоследствии секретарь предсовнаркома.
— Ты чего залез в мой номер? — спросила она, смывая мыльную пену, покрывавшую ее красивые руки и плечи.
— Я думал, что он свободен… Все остальное занято.
Мирра обтерлась полотенцем и бросила его на одну из кроватей.
— Устала как собака — весь день в седле!
И, усевшись на стул, стала снимать сапоги…
Я стоял, не зная, что делать дальше. Она посмотрела на меня и рассмеялась так, как могут смеяться только дети или люди с очень чистой душой.
— Ну вот что: в первой комнате есть диван, — ляжешь, а завтра убирайся, куда хочешь. Еще подумают что-нибудь. Терпеть не могу всяких пошлых разговоров… Да возьми вещевой мешок из угла — там консервы и хлеб…
И когда я поставил свой маленький деревянный чемодан на пол и стал снимать шинель, она мечтательно сказала:
— Сходил бы ты в ресторан. Может, достанешь настоящего чая, а то страшно надоел этот морковный настой.
На другой день я получил ордер на занятие особняка на Сумской улице, принадлежавшего семье сбежавшего миллионера Гладкова.
Особняк, выходивший фасадом на улицу, имел балкон, тянувшийся почти вдоль всего второго этажа, и глухие чугунные ворота с узенькой калиткой. С трех других сторон он был окружен высокой каменной стеной.
Войдя в калитку, я увидел двор, парадный подъезд и сад с засыпанными снегом дорожками. Меня встретил хмурый дворецкий. Я показал ему ордер. Он молча повел меня через парадные комнаты и залу по мраморной лестнице, застланной ковром, на второй этаж. Здесь были обширная столовая с огромными двустворчатыми окнами и дверью на балкон, кабинет, несколько спален, Две ванные, туалетные комнаты, кухня, за ней — комнаты для прислуги.