Как только за ним закрылась дверь, Найл отложил перо.
- Мисс… Мисс Жонсьер, Вы не берите в голову… Прошу Вас… Мой брат… Он… Он иногда говорит такие вещи…. - руки Найла непроизвольно сжимались и разжимались в кулаках, бледная кожа щек покрылась пятнами стыда за своего родственника. Эрика мягко улыбнулась.
- Все хорошо. Я не обращаю внимания. Ваш брат просто шутит.
- Если… Если он… - заговорил Найл, но встретившись глазами с Эрикой, которая смотрела так тепло, так наивно и улыбчиво, опустил руки, снова взял перо. Откашлялся, - простите. Я неважно себя чувствую.
- Вы хотите прекратить урок? – спросила Эрика.
- Нет-нет! Но разрешите попросить у Вас кое-что, - чувствуя, что краснеет, Найл приложил руку ко лбу.
- Да, конечно. Вы можете просить своего учителя обо всем на свете, - улыбка снова тронула губы Эрики, а Найл почувствовал, что в груди ему не хватает воздуха.
- Позвольте…. Позвольте мне взять этот листок себе, - тихо произнес Найл, указывая взглядом на лист бумаги, испещренный почерком Эрики. Девушка рассмеялась:
- Конечно, если Вам так угодно. Итак, продолжим?
- Продолжим, - выдохнул Найл и с еще большим рвением взялся за написание французских слов…
***
- Очень хорошо, Луи. Пожалуй, на сегодня все.
Режиссер, дородный мистер Паркинсон, похлопал всем присутствующим на сцене актерам.
- Генри, в следующий раз Вам стоит говорить погромче. К остальным претензий нет. Все свободны.
Спустившись со сцены, и тяжело вздыхая в тесном камзоле, который ему выдали на размер меньше его собственного, Луи прошел в гримерную. Пользуясь любовью зрителей, Луи имел право занимать свою собственную комнату. Опустившись на высокий стул перед зеркалом, Луи подпер голову руками и уставившись на свои бескровные губы, еще раз прокрутил последние реплики. Он выложился сегодня на полную не потому, что хотел снова похвастаться перед остальной труппой – другие актеры и режиссер знали, насколько талантлив Луи. Он просто хотел убежать от ненужных мыслей. Которые то и дело сводились к капитану Бернару.
Посидев так еще много, Луи поднялся и стал стаскивать с себя ненавистный костюм. Премьера уже скоро, а он не знал, как будешь дышать первый акт пьесы. Надо будет попросить перешить этот чертов камзол.
Как только костюм был снят и Луи вдохнул полной грудью, в дверь гримерной кто-то постучал.
- Войдите.
На пороге стоял Патрик, статист. Он переминался с ноги на ногу, робко поглядывая на звезду сцены.
- Тебе чего?
- Сэр… Сэр Томлинсон, Вам просили передать.
- Что? – Луи принялся теребить пуговицы на рукаве рубашки.
Мальчуган испуганно переступил порог гримерной и протянул Луи конверт:
- Это.
- Кто просил передать?
- Мужчина. Высокий, в форме… По-моему, капитан.
- Хорошо… - чувствуя, как каменеет язык, а грудь снова сковывает, как будто он снова надел узкий камзол, Луи дал мальчику монету, и закрыл за ним дверь, - ты можешь быть свободен…. О господи, - прошептал Луи, открывая конверт. На сложенном на скорую руку листе было написано всего одно предложение:
«Осталось два дня».
Через два дня должна была состояться премьера спектакля… Что ж, если ему предстояло очернить свое имя позором, то он хотя бы успеет отыграть эту постановку, ведь режиссер так верит в него… О Боже! У него в эту минуту рушится жизнь, а он думает о спектакле!
Луи разорвал листок и конверт на мелкие клочки и спрятал обрывки в первую попавшуюся книгу, за которой коротал время во время перерывов в репетициях. На удивление он чувствовал себя очень спокойно, как будто просто намеревался взяться за новую, неизвестную роль. Он все еще не чувствовал себя так, словно то, что он задумал, должно будет совершиться в реальности. Но перед этим у него еще будет одно дело.
Подумав об этом, Луи почувствовал странное тепло, разливающееся по сердцу. Оно было словно мед – теплое, тягучее, сладкое. Накинув сюртук поверх рубашки, Луи подхватил листы пьесы, рассовал их, как обычно, по карманам, и последний раз взглянув на себя в отражение, не узнавая там себя, вышел на улицу.
Решение все росло и росло в нем.
Осталось только сделать один единственный шаг.
И он надеялся, что у него хватит на это смелости.
Комментарий к 7.
затрудняюсь сказать, когда будет следующая глава. ни вдохновения, ни желания, ни мотивации
========== 7. Продолжение ==========
***
- Лиам! Постой. Давай сделаем небольшой перерыв. Я что-то устал. К несчастью, я уже не тот, что был в молодые годы.
Лиам остановил своего коня, спешился, и затем пошел, ведя его под уздцы. Отец восседал на своем коне, но уже не погонял его. Бертрам чувствовал усталость, но она была приятной – снова почувствовать себя молодым, проскакав несколько верст так, словно у тебя еще вся жизнь впереди.
Конечно, мистер Стайлс не был старым человеком. Но жизнь в постоянной работе, редком отдыхе, заботах о многочисленном семействе, проблемы со здоровьем, мучавшие его с детства, откладывали на него свой отпечаток. Он глядел на Лиама, шествующего своей уверенной быстроногой походкой, и удивлялся, как в этом, казалось бы, совершенно постороннем человеке, было столько от него, от Бертрама.
- Чему Вы улыбаетесь, отец? – спросил Лиам, поворачивая голову. Его большие карие глаза щурились на солнце, создавая вокруг них маленькие морщинки. Бертрам покачал головой:
- Я все хотел бы поговорить с тобой, да не знаю, как начать. Мать, наверное, вам всем четверым уже надоела с этими расспросами, но…
- Вы хотите спросить меня про Агнесс, отец? – ровным голосом спросил Лиам. Он остановил коня, отец тоже.
- Да. Лиам, я хотел бы еще признаться, что наследником хотел бы видеть тебя…
- Отец, - воскликнул Лиам, - ведь Вы же знаете, что законным наследником должен стать Гарри. Мне не нужно чужих денег.
- Эти деньги такие же твои, как и Гарри. И Луи и Найла. Послушай меня, Лиам, - Бертрам с ловкостью юнца слез с коня, остановился перед сыном. Лиам был выше, шире в плечах, и Бертрам почувствовал себя немного скованно. Но, тем не менее, он продолжил, - я бы очень хотел, чтобы ты женился.
- Я знаю, отец. Родители Агнесс дали согласие. Она слышала, что они хотят назначить свадьбу на эту лето.
- Да что ты… Что… Ты серьезно? Господи, какая радость! Я так рад за тебя! – Бертрам схватил большую руку Лиама в свои и крепко ее потряс. Мгновенная улыбка скользнула по губам Лиама, потом он снова стал серьезным, - это же какая радость! В один год женим и тебя и Гарри!
- Да, я бы…
- А что ты думаешь по поводу того, чтобы сделать малышке Агнесс предложение, а? Прямо после спектакля Луи? Ведь будет премьера, соберется все поместье! И семейство Неренгеймов будет там, а? Здорово же будет! Сначала женим Гарри, он уже согласен! А потом и тебя! Ведь ты пойми, Лиам, - возбужденно заговорил Бертрам, а лорд Пейн только и делал, что внимательно слушал, не стирая со своего лица серьезного выражения и продолжая отвечать на рукопожатие отца, - ведь ты пойми, мы с матерью с детства верили, что только ты один и встанешь крепко на ноги. Обзаведешься семьей, подаришь нам внуков… Сам понимаешь, Луи пока в своем театре не наиграется, он и не будет помышлять о женитьбе. Найл… Ну он ребенок, а Гарри… Вот как будет хорошо, когда и ты женишься, и он! Да о нас во всем Йоркшире заговорят! А там, глядишь, и Луи возьмет с вас пример! Ведь ты пойми, - снова заговорил отец, еще быстрее прежнего, и даже в углах губ у него проступила слюна, - ведь это как считают, что только дочерей надо быстрее замуж выдать, да? Как бы не так! О сыновьях то же самое говорят. Ведь если удачную невесту подобрать, так это и капитал увеличить, и какое счастье в дом! Тут и внуки сразу пойдут, Лиам! Ведь мать-то на тебя и рассчитывает, что внуков только от тебя и дождется. Пока Луи женится…. Или Гарри… Да там уж и помирать придется!
- Отец, что Вы, не стоит так говорить.
- Ну, да ты меня понимаешь. В общем, дело решенное – после премьеры Луи бери в оборот Агнесс и делай ей предложение. А то я ее родителей знаю – сначала скажут, что согласны на лето, а потом будут говорить, что не уточняли, о каком году идет речь. Так вот, Лиам, - отец положил тяжелую руку на плечо старшего сына, - я в тебя верю. Скажи мне одно: ты любишь Агнесс?