Его речи ласкали слух, голос действовал словно самая лучшая и идеальная в своем звучании музыка, а руки, бережно поддерживающие талию или касающиеся плеч, казалось, могли только ласкать и ничего более. Но Эрика не могла забыть того, каким тоном разговаривал Гарри с мистером Хораном. Ей снова вспомнились слова Луи и Лиама, которые предостерегали ее держаться от их младшего родственника подальше… Но он был словно пожар - завораживающий глаз и опаляющий кожу. Прикоснуться к нему – истинное удовольствие. Но какую цену за это придется ей заплатить…
- Послушайте, я сожалею, что так поступил.
Луи, Лиам и Найл отправилась по своим комнатам, желая удержать внезапно расхрабрившегося Найла от лишних вспышек гнева, а Эрика, замешкавшись в коридоре, осталась наедине с Гарри. Молодой человек, привыкший всегда добиваться поставленной цели, и в тот вечер решил доиграть свой коварный спектакль до логического конца.
- Вы обижаетесь на меня?
Он следовал за Эрикой, как тень. Ей трудно было отвечать ему. При звуке его голоса, низкого, словно он был только что разбужен, у девушки подкашивались ноги. Она так мало его знает, так мало знает о нем – но в животе отчаянно что-то начинало клокотать.
- Вы были очень грубы с Вашим братом сегодня вечером, сэр, - тихо ответила Эрика, тем не менее, не поворачивая к нему головы, - мистер Хоран ничем не заслуживал такого обращения.
- О, я понимаю это! – с жаром вторил ей Гарри, складывая руки в молитвенном жесте, - я прошу прощения.
- Вам не за что извиняться передо мной, - Эрика пожала плечами, снова пряча взгляд, - попросите прощения у Найла.
- Что ж, - лорд Стайлс пожал плечами. Он стоял перед Эрикой во всей своей роковой красе, выпрямив спину, и сложив руки на груди. Волосы кудрявыми волнами падали ему на лоб. О, как захотелось Эрике в ту минуту убрать волосы с его лица, чтобы хоть на единый миг к ним прикоснуться! – если Вы так этого хотите.
- Хочу. А еще я хочу, мистер Стайлс… - начала было Эрика, но поймав на себе внимательный взгляд Гарри умолкла, - нет, впрочем, ничего.
- Вы вся дрожите. Вам холодно?
- Нет, это… Я неважно себя чувствую после этого вечера, - ответила Эрика, закусывая губу в тот самый момент, когда почти неслышно, но так осторожно, к ней подошел Гарри и остановился в паре сантиметров от нее, - мистер Стайлс?
- Эрика, послушайте меня. Я сожалею о том, что так грубо говорил со своим братом. Но что мне делать, если я… - в этот миг рука Гарри почти коснулась подбородка Эрики, тем самым заставляя ее посмотреть ему в глаза. Гарри готов был поклясться, что он слышал, как стучало ее сердце? От страха? Или от его близости? А, черт с этими мелочами, она уже явно у него на крючке. Но в момент, когда Гарри был опасно близок от Эрики, касаясь дыханием ее кожи, на нижней ступеньке лестницы появился Луи.
Эрика не могла бы сказать, рада она была этому появлению лорда Томлинсона или нет. Она не могла даже дышать рядом с Гарри – он действовал на нее, как самый сильный яд, парализуя все конечности и замораживая внутренности в тугой комок льда. Отступив на шаг, воспользовавшись появлением Луи, Эрика принялась развязывать шнурки плаща. Уверен, руки ее тогда почти не слушались.
- Я думаю, всем пора отправляться спать, - спокойно, но голосом, не терпящим возражений, сказал Луи, - уже очень поздно.
- Да, ты, как всегда, прав. А насчет лорда Хорана не переживайте, - Гарри улыбнулся, как показалось Луи, чересчур жутко, - я с ним обо всем поговорю.
Эрика кивнула, не оборачиваясь. Тесемки плаща готовы были превратиться в прах под ее пальцами.
Услыхав удаляющиеся шаги лорда Гарри, Эрика смогла, наконец, повернуться к Луи. Лицо ее было бледно. Луи молча сошел к девушке вниз, и помогая снять ей плащ, спросил:
- Что с Вами?
- Ничего. Все хорошо. Все прошло… Почти прошло, - девушка силилась улыбнуться, - этот вечер… Я слишком устала.
- Будьте осторожны, прошу Вас. Гарри – это словно… Сухая ветка. Достаточно малейшей искры, чтобы он вспыхнул ошеломляющим пламенем. Пожалуйста, не становитесь этим огнем. Вы опалите и его, и всех нас, а главное, и саму себя. Он страшный человек… Он, - Луи перевел дыхание, - в общем, я прошу Вас. Ради Вашего же блага. Вы видели, чем чуть было не закончился сегодняшний вечер?
- Да, но я не понимаю…
- Чего Вы не понимаете, мой прелестный друг? – Луи мягко улыбнулся, стараясь своей улыбкой успокоить и Эрику, хотя у самого лорда Томлинсона сердце стучало гулче, чем колеса поезда по рельсам, - что Вы, молодая, юная девушка смогли растопить сердце одного из моих братьев?
- Мистер Томлинсон, прошу Вас!..
- Я вижу, Вы покраснели, а это значит, что мои слова пришлись Вам по нраву. Только пожалуйста, будьте осторожны и не ошибитесь в своем выборе.
- О каком выборе может идти речь? Мистер Стайлс помолвлен, - Эрика уставилась на свои руки. Они дрожали, как и ее голос. Мистер Томлинсон заметил это, и положив руку девушке на плечо, сказал самым дружеским тоном, на какой только мог быть способен:
- Слушайте только свое сердце, Эрика. И не забывайте, что этот дом проклят. Однажды Вы уже спасли мне жизнь. Так не погубите же чью-нибудь другую.
***
- А, ну, просыпайся. Мы не договорили.
Найл и не думал засыпать. После пережитых треволнений, он готов был поклясться, что еще долго сон не придет в его обитель. Но зная привычку его матери, иногда вставать и проверять сон ее любимого маленького сыночка, лег в постель в костюме, как был, и притворился спящим. Сердце его неистово билось, ему трудно было дышать, а головная боль, мучавшая его весь вечер, стала почти невыносимой. Под закрытыми веками пульсировали вены, на лбу выступила испарина.
Найл Хоран сходил с ума от своей любви и от невозможности высказать ее.
Он был влюблен, так неистово, так наивно, но с тем так сильно, что и сам боялся себе в этом признаться. Он был уверен, что он никогда не сможет полюбить кого-либо другого! Нет девушки красивее и лучше, чем Эрика! Его Эрика! В своих самых дерзких мечтаниях он всегда называл ее своей. Его коробка сокровищ пополнялась почти каждый день, а волос на пальце, под толстым кольцом, почти физически грел ему сердце напоминанием о ней. Ему все напоминало о ней! Он смотрел на других девушек на балу, а видел только ее черты. О, Вы не знаете, мистер Малик, как порой бывает устрашающе пагубна первая любовь для неискушенного сердца! А в вопросах любви сердце лорда Хорана было настолько нетронутым и чистым, что он не мог сопротивляться своим чувствам. Читая о любви только в книгах, перехватывая жалкие рассказы своих братьев, он ждал, ждал той минуты, когда любовная стрела пронзит и его сердце. Но когда это случилось, наивный и робкий Найл не смог справиться с порывом чувств. Когда любовь ударяет внезапно, подобно молнии или эпилептическому припадку, бороться с ней обычными силами почти невозможно. Вы смотрите на меня широко раскрытыми глазами, мой мальчик. Вы еще никогда не любили? А, я смотрю, Вы отводите взгляд, значит, и в Вашем юном сердце зародилась любовь к какой-нибудь прекрасной Далиле. Но Вы, я вижу, человек прагматичный, а значит, любовь не составляет для Вас центр всего мироздания, как это было в случае с лордом Хораном. Живший в заточении двадцать один год, в заточении не сколько физическом, а сколько в телесном, он ждал этой любви, как утопающий ждет протянутой слабой руки. И он вовсе не думал, как сложно будет этой хрупкой маленькой ручке, поданной только из жалости и сочувствия, вытащить его из этой пучины безвестности, неуважения и пренебрежения его человеческими качествами! Я могу смело Вам сказать, мистер Малик, что эту любовь лорд Хоран ждал так долго, так неистово, что разве может кто-то осудить его в том, что он хотел ее удержать у себя, подобно маленькому мальчику, который тщетно стремится удержать в крохотном кулачке порыв воздуха или солнечный лучик?
Услышав столь нелестный возглас, Найл подскочил на кровати. Дверь в его комнату распахнулась и тут же неслышно закрылась за непрошенным гостем. Было темно, комнату освещали только редкие звезды, робко заглядывающие через неплотно закрытые занавеси, но Найл узнал бы Гарри даже и в полной темноте.