– Это не плохо, Джесси. Это… не очень хорошо, — после паузы ответила графиня, возвращаясь за стол.
— Почему? – глядя прямо в глаза Ребекке, спросил я. И добавил: — Да, признаю, согласился опрометчиво и начинаю понимать это. Просто объясни доступно.
-- Ты не был на последних двух лекциях мастера Богимика. Записи смотрел?
– Не хватило времени, – не покривил я душой. – Так уж получилось.
Графиня только кивнула, чуть прикрыв веки – признавая, что развивающаяся ситуация действительно не давала мне достаточно времени для ознакомлениями с учебным материалом.
– На предпоследней лекции мастер разбирал произведение «Три Толстяка». Слышал о таком?
– Читал. Но давно и не очень помню сюжет, – честно ответил я.
– А мне пришлось прочитать, дабы понять, о чем речь. Итак, непосредственно рассказ истории в произведении ведется с явной эгалитарной позиции, взглядом левых: народ противопоставлен правящему классу – толстякам. Которые показаны в виде паразитов и палачей: правящая клика сажает за решетку ученых, подавляет народные восстания, запугивает безобидных интеллектуалов и приговаривает к смерти двенадцатилетних детей. Кроме того, они планируют вырастить наследника Тутти бесчеловечным тираном, вживив ему железное сердце.
Толстякам противостоят простые, честные и смелые бедные люди – гимнаст Тибул, оружейник Просперо и прелестная Суок, которая – какой сюрприз – оказывается родной сестрой самого наследника Тутти. Ничего необычного, конечно же – в истории цивилизации в цирках часто встречаются юные леди самого неожиданного происхождения.
В конце концов, циркачам и оружейнику удаётся взять штурмом дворец Толстяков и совершить революцию – по ходу которой гвардия переходит на их сторону, и наступает царство всеобщей справедливости. Я про тех «Трех Толстяков» рассказываю? – увидев мой заинтересованный взгляд, поинтересовалась Ребекка.
– Про тех, – кивнул я, смутно припоминая прочитанное еще в школе.
– Отлично. Теперь посмотрим на картину справа: правящий триумвират, исполнявший регентские функции в ожидании совершеннолетия наследника Тутти, совершал ошибки в управлении, но не столь принципиальные, как утверждает левая оппозиция. К тому же, с позиции элитаризма, противостояние народа и толстяков – абсурд. Народ при Толстяках делал то, что и при любом правлении – безмолвствовал. Да и власть излишне либеральничала, особенно с разными общественными деятелями и популистами.
С триумвиратом так называемых Толстяков боролся не народ, а вполне определённые люди, и все на редкость сомнительные личности: Просперо, занимавшийся контрабандой оружия, скандальный тип, еще и – неудивительно – из хорошей семьи; Тибул, который в любой момент вспоминал о своем происхождении, давая повод опереться на расовые меньшинства. Наконец, Суок. Кто знает доподлинно, что она и вправду сестра Тутти, а не сошедший с корабля чужой державы агент с паспортом на имя «Суффолк»?
Измена гвардии, ввергнутая в пучину бедствий страна, проигравшее циркачам правительство. Господи спаси отечество! – добавила эмоций в голос Ребекка в конце рассказа. – Узнал происходящее?
Мне оставалось только развести руками.
– Возможны обе интерпретации в зависимости от угла взгляда?
– Возможны, – даже не стал я спорить.
– Отлично, значит, с правым и левым взглядом все выяснили. Но подумай о том, что среди действующих лиц романа – даже вершащих революцию – нет ни одного персонажа, ставящего под сомнение династические права Тутти, – равно как и сам монархический образ правления. Ведь Толстяки не аристократия, это всего лишь правительство, исполнители. И если представить ситуацию с точки зрения элиты – как говорит мастер Богемик, обозревая происходящее взглядом сверху, – будет видно, что обеспеченный Толстяками экономический бум и либерализация экономики начала всерьез задевать интересы землевладельцев, да и с национализмом действующее правительство опрометчиво закрутило гайки. И обладающая влиянием – в отсутствие на троне авторитарного диктатора – часть элиты, не сдерживаемая выстроенной вертикалью власти, решает, что правительство пора менять. Сразу находится забавный малый Тибул, отирающийся то в компании цирковых, то на заседаниях революционного кружка – таких Тибулов вагонами можно в столицу везти. Вынимается из рукава молодой Просперо с претензиями к правительству – ведь два его корабля арестованы таможней. Обеспечивается поддержка, гранты, опытные люди пишут хорошую программу с обещанием шестичасового рабочего дня и снижения пенсионного возраста, обеспечивается поддержка гвардии. Рабочая схема?
– Вполне, – не мог не признать я.
– Рада, что понимаешь. Так вот, понимая это, ты должен был осознать, что надев плащ с красным крестом, ты отказал себе во взгляде сверху. Тебя теперь могут просто не пустить на галерею, мой дорогой – не кто-то персонально, а возникающие в связи с твоим выбором коллизии. Аренберг и тамплиеры сейчас делят новые миры – а ты демонстративно занял одну из сторон. И вместо того чтобы принимать решение или в ожидании наблюдать со стороны, будешь вынужден действовать в ограниченных условиях.
– Границы придется расширить, – пожал я плечами, скрывая раздражение от осознания правоты Ребекки.
– Когда я стану главой Аренберга, что будешь делать ты как рыцарь… даже, прости Господи – паладин! – Храма, магистр которого сейчас нацелен на то, чтобы задвинуть хранителей на самую далекую обочину Новых Миров, оставив только представительские функции? Поддержишь Тампль или, отринув крест, встанешь на защиту вотчины Аренберга?
– Когда ты станешь главой Аренберга, магистр тамплиеров должен будет очень хорошо подумать, прежде чем пытаться пойти на конфронтацию с тобой. При случае говори, что меня знаешь, – произнес я, понимая, что действительно не вовремя принял посвящение в рыцари Храма.
– Мне нравится твоя самоуверенность, мой мальчик, – открыто улыбнулась графиня.
– Какие девочки, такой и мальчик, – вернул я ей улыбку. – Ты так самонадеянно утверждаешь, что станешь главой Аренберга…
– А у меня выбора нет, – с подкупающей искренней прямотой ответила Ребекка. – Или я стану главой хранителей, или… стану главой хранителей. Потому что если у меня не получится, то нам всем… как это по-русски? – деланно задумчиво повернулась Ребекка к Юлии, видимо, припоминая что-то – потому что Орлова фыркнула, не сдержавшись. И, придвинувшись чуть ближе, словно невзначай, взяла меня за руку – что не осталось незамеченным Ребеккой, которая сделала вид, что не обратила внимания.
– Есть что-то, что я должен знать из последних событий?
– Да. Достаточно.
– Весь внимание, – произнес я.
Ребекка открыла интерфейс и вывела проекцию карты на стол – присмотревшись, я увидел, что на застывшем изображении показана площадь Помпей с замершей картинкой сражения всех против всех. Но, подумав секунду, графиня жестом убрала изображение, и теперь на столешнице была видна трехмерная проекция усадьбы Лаэртского.
– Позывной «Антенна», – неожиданно произнесла Ребекка, показав на сидящую поодаль от развалин дородную рабыню со шваброй и ведром. – Продала информацию о твоем появлении на вилле по запросу. Моя ошибка, – коротко глянула Ребекка на Юлию, – появление аркадианцев в мире мы последние дни плотно не отслеживали. И… были немного шокированы произошедшим, поэтому додумались не сразу, – совершенно по-домашнему произнесла графиня, после чего вновь вернулась к деловому тону: – Кто завербовал Белый Отряд и Вольные роты Альбиона, мы доподлинно не знаем. Но по косвенным признакам это Токугава, которые хотели с тобой разобраться за убитого на турнире виконта. Это то, что лежит на первом событийном уровне, конечно же.
Ребекка сделала некоторую паузу, с напряжением ожидая реакции, но увидев мой взгляд, продолжила:
– Признаки косвенные и слишком нарочито удовлетворившие Совет Мастеров. Дело в том, что клан Токугава уже не спросишь, поэтому я вполне обоснованно подозреваю ваших британских друзей, – стрельнула глазами Ребекка в сторону Юлии.