Отлично. Нам бы в русской цитадели подобные условия – вновь вспомнил я и соревнование новичков, и Битву Вызова.
– Кольцо поражения начинает сжиматься здесь, – показал я на Парфенон, где должна была высаживаться Адель. – После здесь и здесь, затрагивая все городские кварталы, Белый Дом, Пентагон и Капитолий. Завершается битва у Обелиска – не так далеко от Капитолийского Холма, куда высаживаемся мы.
– То есть можем практически никуда не уходить, – хмыкнул Принс.
– Неподвижная цель – легкая цель. Движение – жизнь, поэтому не останавливаемся, даже если очень хочется, – покачал я головой.
– А куда двигаться?
– Даже не знаю. Сначала в поисках легких целей, а дальше по обстановке, – пожал я плечами.
– Отлично, парень, мы поняли. Покажи завтра класс, – напоследок произнес Фред, хлопнув меня по плечу. Даже с доспехом духа удар его широкой лапищи был весьма ощутим.
Глава 27. Королевская Битва
Золотые лучи осветили песок большой Арены Транснаполиса, расцветив все вокруг яркими красками. И в тот момент — когда из-за верхнего среза трибун выглянуло солнце, в ложе для высоких гостей появился магистр Аренберга.
Трибуны огромного амфитеатра, который я помнил еще по турниру новичков, сейчас были пусты от зрителей – лишь ложа высоких гостей оказалась непривычно заполнена, ведь там присутствовало не шесть как обычно магистров цитаделей со свитой, а сразу восемь. Не было японцев из прекратившего деятельность Жемчуга, зато к пяти действующим цитаделям Академии — Амберу, Сапфиру, Диаманту, Обсидиану и не участвующей в полном составе Стали – прибавились делегации Китая и Польши, а также русские мастера из Эмеральда. Среди которых не было ни Юлии, ни Ребекки.
Вокруг Арены плотной цепью выстроились наблюдатели из Аренберга — они находились как на самой на площадке, так и парили над ней, оседлав королевских грифонов в красно-золотой сбруе.
На песке перед открытой ложей, где сейчас готовился произносить речь магистр ордена Хранителей, встроились семьдесят пять кадетов-атлантов – двадцать пять троек из разных цитаделей. Стояли в три шеренги – так, что лидер тройки был в первом ряду, а двое ведомых маячили позади. Стоявшие следом за мной жизнерадостные Фредерик и Принс – в белоснежной парадной униформе Диаманта — негромко и весело переговаривались на французском, судя по эмоциям, предвкушая бесшабашное развлечение.
Общий строй, пестрящий яркими цветами униформы, образовывал пять своеобразных блоков по пятнадцать человек — по количеству небесных колесниц, которые должны были доставить атлантов к месту проведения состязания. В каждой группе из пяти команд, поставленной под воздушную колесницу, выделялись красные мундиры британцев, белая форма французов, серое фельдграу немцев и королевский синий австрийцев. И, заменяя возможно навсегда выбывших из геополитической игры японцев, в каждой группе присутствовала пятая команда, нарушая единство цветов. В самом первом блоке из пятнадцати человек это была тройка Федерации – в памятной мне униформе цвета морской волны. Капитаном русской тройки, что неудивительно, являлся Волков, выигравший у Клеопатры Битву Вызова.
Во второй группе расположились поляки — их бело-красная униформа была выполнена со стилизацией плечевых узоров с намеком на знаменитые крылья летучих гусар. В третьем и моем четвертом блоке расположились китайцы в красной униформе, выделяясь не только цветом, но и ростом -- причем в обе стороны: среди азиатов было четыре низкорослых кадета и два самых настоящих великана ростом под два метра и с богатырским размахом плеч. В пятом выделялись черно-золотой формой и белоснежными – на контрасте – гольфинами, три девушки из Эмеральда – Клеопатра, незнакомая мне по имени второкурсница с приятным лицом, и старая знакомая – противница по турниру новичков. Лишь на Битве Вызова, которую мы проиграли, я узнал что ее зовут Виктория.
Пока великий магистр Аренберга, осененный солнечным сиянием, говорил приветственную речь, я коротко переглянулся со стоящей совсем рядом Клеопатрой. Распорядитель арены, руководивший построением, не желал ставить нас близко, следуя утвержденном плану расположения – но я весьма бесцеремонно занял место китайцев, которые должны были располагаться между мной и командой Эмеральда.
Невозмутимые азиаты толкаться не стали, а их капитан – миниатюрная симпатичная девушка – лишь недобро сверкнула глазами и едва заметным жестом остановила собиравшегося было полезть на рожон великана. И еще раз остановила – когда демонстративно смотрящая в другую сторону Клеопатра обидно фыркнула в ответ на его возмущенную реакцию.
– Привет, – едва шевельнув губами, поздоровалась девушка. Я услышал, но до конца не понял, вслух она это сказала или телепатически произнесла. – Рада видеть тебя живым и здоровым.
– Привет. Почему не в Египте? – едва улыбнулся я уголком губ.
– А ты? – вернула мне шпильку Клеопатра.
Да, крыть, в общем-то, нечем. По уму мне в Египет надо даже больше, чем ей – у Леры всего лишь амбиции, а у меня там сейчас смертельный враг.
Магистр Аренберга между тем начал вычурную и красивую приветственную речь, явно предназначенную для зрителей, а не для расположившихся перед ним будущих юных владык новых миров.
– Поможешь мне? – спросила девушка, пока я обдумывал достойный ответ.
– Извини, но сегодня у меня задача выиграть эту битву…
– Джесс, на битву мне насрать – только не вздумай сам убить того [нехорошего человека].
– Почему? – поинтересовался я, коротко глянув на невозмутимого Волкова, который – судя по эмоциям, взгляд и гнев Клеопатры почувствовал.
– Потому что я сама должна это сделать, [черт его дери]! – полыхнула раздражением зло сощурившаяся девушка. – Хотя в принципе, когда с ним закончу, можно подумать и о победе, – добавила девушка.
– Помощь тебе в Египте нужна? – пожав плечами, нейтрально произнес я одними губами, осознавая, что общаемся мы уже телепатически.
– Именно.
– Тарасов мой.
– Да забирай. Мне это говно сто лет в обед не надо.
Что-то в голосе Клеопатры заставило меня напрячься, но что именно я не понял. Но осадок остался.
– Во сколько подходить? – пытаясь поймать тень так непонравившихся мне эмоций девушки, отстраненно поинтересовался я.
– С утра. Я буду у стен столицы в красном плаще, греческих сандалиях и с двумя легионами – по правую и левую руку. Не ошибешься?
– По навигатору полечу, думаю не промахнусь, – усмехнулся я.
– Отлично. Жду тебя завтра.
– А сегодня?
– А сегодня я разнесу Белый Дом со всеми этими… – после того как Лера непечатно охарактеризовала остальные четыре группы из других цитаделей, готовящихся к высадке в одной с ней зоне, девушка посмотрела мне в глаза: – А потом может быть даже помогу тебе. Но не факт, как пойдет – Эмеральду же нужны победы не меньше, чем твоей французской девочке? – мысленно усмехнулась она.
– Самонадеянно.
– Ты во мне сомневаешься?
Не отвечая, я едва повернул голову, осмотрев девушку с головы до ног – и, на миг задержав взгляд на невысоких каблучках, скользнул глазами обратно, осматривая ее уже с ног до головы, демонстративно задерживаясь на всех значимых изгибах фигуры.
– Нисколько, – чистосердечно ответил я, подмигнув и краем глаза заметив тронувшую уголок губ Леры довольную улыбку.
В этот момент магистр Аренберга закончил речь, и сверху, расчертив небосвод пятью кометами, упали золотые колесницы. Каждую из них несло по пятерке белых пегасов – после приземления захлопавших крыльями и забивших в нетерпении копытами.
Погрузку сопровождали пафосные выкрики распорядителя и громкая музыка, но на шум я уже не обращал внимания, сосредоточившись на происходящем: один из наблюдателей Аренберга, прежде чем я ступил на борт колесницы, вручил мне крылья. Держались они на горжете – широком металлическом воротнике – и в сложенном состоянии были просто плотными широкими полосами с угадывающимися перьями, – но том, что в развернутом виде окажутся самыми натуральными крыльями, сомнений не было.