Во французской мемуарной литературе Анатолий Демидов если не всегда, то обычно изображается в самом мрачном свете, как тиран и самодур, избивавший свою жену и других женщин. По-видимому, рассказы эти исходили от самой принцессы Матильды, — но она в деле была стороной. То, что мы знаем из русских источников о князе Сан-Донато, дает основания думать, что мрачные слухи о нем были, по меньшей мере, преувеличены. Это был человек нервный, впечатлительный и болезненно самолюбивый. У него было много хороших свойств. Следовало бы упомянуть об организованных им научных экспедициях, в которых принимали участие известные писатели, ученые, художники, можно было бы сослаться и на его собственные писания. В 1838 — 1839 годах он поместил в „Журналь де Деба‟ ряд статей, которые под произвольными инициалами Н.-Т. выпустил в Париже книгой: „Lettres sur l'Empire de Russie‟{5}. Труд не очень ценный. Так, в главе о русской литературе Демидов буквально одним словом упоминает о Пушкине, в одной фразе и рядом с Дмитриевым; „Пушкин и Дмитриев умерли...‟ (стр. 52). Но автор был человек довольно просвещенный. Взгляды у него были совсем не либеральные. Однако в России консерваторы относились к нему враждебно. Совершенно не выносил его император Николай I, до конца своей жизни не утверждавший Демидова в титуле князя Сан-Донато и отзывавшийся о нем очень резко.
Никакой карьеры Демидов в России не сделал, несмотря на свои связи, на пожертвования, на устройство больниц и богаделен. Служил он по министерству иностранных дел. Довольно долго оставался в скромном чине коллежского асессора, числился при разных посольствах и миссиях. Очень нашумела, благодаря вышедшему скандалу, связь его с женщиной, носившей одну из самых знатных и древних французских фамилий.
III.
В своих воспоминаниях принцесса Матильда говорит, что папа принял их в Риме „как принцев‟. Это было для них приятной неожиданностью: в двадцатых и тридцатых годах прошлого века Бонапарты в Европе не были в большом почете. На долю семьи Жерома не раз выпадали и оскорбления. Так, в Генуе их однажды попросили удалиться из театра, где они появились в ложе. Быть может, несколько преувеличивает принцесса и почет, который им воздавался Ватиканом. По крайней мере, в 1830 году, после июльской революции, Жерому дали понять, что им всем лучше покинуть Рим. Они переехали во Флоренцию. Затем их пригласил к себе в Штутгарт родственник, вюртембергский король. С тех пор князья Монфорские жили то во Флоренции, то в Вюртемберге.
К многочисленным заботам Жерома прибавилась еще одна: как выдать замуж дочь? Для принцессы Матильды начиналась драма девушек: поиски жениха. Ее положение было особенно трудно. Князь Монфорский был низложенный король, и вдобавок король несерьезный: вестфальский. Приданого за принцессой Матильдой не давали или почти не давали. Племянница Наполеона I теперь была слишком блестящей невестой для частных людей и недостаточно блестящей для коронованных особ. Частные лица к ней сватались: был итальянский герцог, был итальянский маркиз — оба получили отказ.
Несколько позднее бывшего короля Жерома посетил во Флоренции наследник русского престола, впоследствии император Александр II, совершавший тогда путешествие по Европе в сопровождении своего воспитателя Жуковского, князя Ливена и полковника Орлова. В своих недавно опубликованных воспоминаниях принцесса Матильда говорит, что был в виду брак между ней и великим князем. Для этого случая принцессу „особенно разодели‟. Разговор шел о Наполеоне I, гость говорил комплименты хозяевам, — в каждом русском доме есть портрет великого полководца, — Жером взволнованно показывал реликвии Святой Елены. Переговоры же о браке велись через Орлова. Выяснилось, что принцессе Матильде будет поставлено условие: принять православие. Выяснилось также, что жить надо будет в Петербурге, — а мечтала она о Париже. По ее словам, она подумала и отказалась: „Je fis donc la difficile et les choses n'allèrent pas plus loin...‟{6}
Принцесса Матильда сочинительницей не была. И ее воспоминания, и сохранившиеся устные ее рассказы обычно правдивы. Тем не менее думаю, что тут ей изменила память. В русской исторической литературе, насколько мне известно, нет и намека на эту историю. А если принять во внимание традиции и в особенности политические взгляды императора Николая I, то мысль о браке между его сыном и дочерью атеиста Жерома представляется почти невозможной. Скорее всего, принцесса Матильда просто приняла за предложение руки и сердца обычные любезности двадцатилетнего молодого человека в отношении очень красивой девушки. К тому же, что неожиданного могло быть в „условиях‟, поставленных Орловым? Не могла же принцесса рассчитывать, Что Александр II поселится с ней в Париже (ему во время этого путешествия и заезжать в „революционную столицу‟ было запрещено отцом).
5
„Письма о Российской империи‟ (